– Если что, мы материально поможем… – вздохнула Алена и непоследовательно добавила: – Только не вздумай бросаться в авантюры. Любовники и так далее.
Алена всегда так – ей обязательно нужно подчеркнуть, кто среди нас взрослая, разумная женщина, а кто так, легкомысленная ерунда.
Интересно, кто из нас психолог, доцент, кандидат наук, я или Алена? Сейчас я раз и навсегда поставлю Алену на место.
– Алена?.. – сказала я. – Аленочка? Ты так красиво говоришь, ты просто поэт, Аленочка… А во-вторых, зачем мне любовник?
– А во-первых? – подозрительно спросила Алена.
– Во-первых, ты такая умная, Аленочка, ты похожа на старую мудрую сову…
– Почему на старую? – обиженно спросила Алена. – Не забудь, завтра ты сидишь дома и ждешь мое средство. Только попробуй отъесть от него кусок. Хотя зачем тебе теперь?
Алене пришлют средство для возрождения радости жизни в количестве десяти упаковок за четыреста условных единиц на мой адрес; от десяти до восьми вечера сидеть дома, доставят точно в указанное время, курс условных единиц скажут при доставке.
Ну почему на мой адрес, почему? Завтра же суббота!
…Почему? Потому что Алена боится, как бы Никита не догадался, что мы купили ему средство для секса, как будто у него мало других забот, кроме возрождения радости жизни… Алена собирается подмешивать ему средство для возрождения в чай.
А все из-за этой дуры Ирки-хомяка!
– Если бы Ирка-хомяк служила в армии, ей бы там прописывали бром или какое-нибудь другое успокоительное нового поколения, наука ведь не стоит на месте, – задумчиво сказала Алена, и я засмеялась.
Я засмеялась, и все смеялась и смеялась, никак не могла остановиться; Алена уже смотрела на меня с подозрением, а я все смеялась.
– Просто иначе я могу заплакать, и буду плакать и плакать, а как я могу плакать, когда у меня дети, – сквозь смех объяснила я Алене.
Но потом я все-таки прямо из смеха перепрыгнула в слезы, и все плакала и плакала, никак не могла остановиться. Алена держала меня за руку и одновременно гладила меня по голове, вливала в меня валерьянку, вставляла мне в рот сигарету, засовывала кусок шоколадки и тоже плакала… Я держала Алену за руку, как заблудившаяся в лесу малышка, и все заглядывала ей снизу в глаза, чтобы совсем не пропасть. Я же не могу совсем пропасть, у меня дети.
А потом я успокоилась и опять стала такой, как была все эти дни, – как струна, как жесть, как лист стали.
Уходя, Алена небрежно сказала:
– А здорово я тебя насмешила? Ну, этим средством для секса? Это же все шутка. Неужели ты подумала, что я, взрослый умный человек, могу всерьез думать о таких глупостях? Фу! Это я все специально, чтобы тебя развлечь. Смешно было?