Меня немного смущало, что придется брать с собой чемодан с книгами, но другого варианта не было – они мне деньги, я им книги. Мы кладем по двести тысяч в банковскую ячейку, я получаю ключ. Они должны при этом сразу же получить часть книг взамен своих денег. И так в каждом банке я буду передавать Мише и Мишастику часть книг – по одному из пяти списков. Списки книг мы с Мишастиком-экспертом составили заранее, но книги были неравноценны. Поэтому каждый список не был по стоимости равен пятой части миллиона. Меня волновало, что Мишастик включил самые ценные издания в первый список – в него входили «Тэ ли лэ» и «Le Futur». Как будто они хотят меня кинуть. Какая же это внутренняя душевная подлость – ведут себя так, словно миллион для них мелочь, ничто, но сами при этом полностью подстраховались!
Я переложил книги из чемодана в синюю спортивную сумку, с которой Полина ходила в jym, лег на диван, закрыл глаза и стал ждать звонка. В 11.20 позвонил таксист – от Верейской до улицы Марата ехать минут десять, но я специально заказал такси пораньше. Таксист сказал, что ждет меня на углу Загородного и Верейской.
Но уже на лестнице, спустившись на один этаж, я почувствовал – что-то не так. Я вернулся домой. В прихожей посмотрел в зеркало. Так мама меня приучила: если возвращаешься, нужно посмотреть в зеркало, иначе пути не будет.
Я понял, что не так, что именно помешало мне уйти.
В этой синей спортивной сумке мои любимые книги словно потеряли все свое волшебство, из произведений загадочных кумиров превратились в серые невидные брошюрки… Книги должны были лежать в чемодане, в том самом чемодане, где они пролежали много лет. Перед тем как навсегда перейти в руки олигарха, они должны быть дома… Я тут же загадал – если я возьму с собой книги в чемодане, все будет в порядке… Я редко загадываю что-то, но эта моя мистическая связь с предметами и явлениями никогда меня не обманывает.
– Это единственное, что я могу для вас сделать, дорогие мои, перед тем как вы пропадете у олигарха навсегда, – вслух произнес я и начал перекладывать мои книги из сумки в старый чемодан. Чемодан мой, кожаный, облицованный знаменитыми железными углами. Я специально узнавал – в начале века не использовались болтовые соединения, а только гвоздевые или заклепочные. От этого при случайном ударе об угол чемодана получался обтекающий удар, было не больно – тогда думали о людях…
Так, Крученых – в чемодан, Маяковский – в чемодан, Малевич, Кандинский – давайте-ка в чемодан, детки мои…
Это был эстетский жест… ну да, ну пусть, я и есть эстет, такой же, как были они. Милые мои, любимые…