- Самое место, - все с тем же добродушием подтвердил Плетнев. - Однако садитесь, раз залетели к нам в гости.
- И сяду! - Штейнгель с размаху сел в кресло, заложил ногу на ногу и, вынув портсигар, закурил. - Кстати, кто из вас командующий? Хотелось бы знать.
Он снял шлем, и волосы его на макушке поднялись слипшимся от бриолина хохлом. Вся его бравада выглядела не слишком убедительно. Даже больше выглядела смешно, и Бахметьев невольно поморщился.
- Я командующий, - сказал Плетнев, подумал и тем же ровным голосом добавил: - А потому вопросы буду задавать я, а не вы.
- Ответов не дождетесь!
- Как знать! - И Плетнев повернулся к Бахметьеву: - Герой, а, Вася?
Конечно, Плетнев назвал его по имени не случайно, и это было приятно. Пусть видит барон, как они близки.
- Герой, - поддержал Бахметьев. - Знаешь, Семен, я даже удивляюсь, что такого сбил.
- За хорошую стрельбу - получишь сотню папирос высшего сорта. - Плетнев взглянул на Штейнгеля и, усмехнувшись, подпер подбородок рукой. - Между прочим, забавно он попался. Сидел в кустах и, когда увидел английских солдат, вылез. Ну, а тут оказалось, что это совсем не англичане, а перешедшие на нашу сторону белые. Они его и забрали.
- Весело, - сказал Бахметьев, и Штейнгель вздрогнул.
- Дальше еще лучше, - продолжал Плетнев. - Все они русские, а пробуют говорить друг с другом по-английски, потому что барон Штейнгель не хочет показать, кто он такой... Это ему невыгодно, сам понимаешь.
- А разве документов на нем не нашли?
- Никаких. Он все выбросил. Нашли только один царский рубль. Вот взгляни. - И Плетнев из ящика стола достал смятую желтую кредитку.
Бахметьев взглянул и сразу увидел: подписи - Брут и Плеске и номер - два нуля четыре тысячи семьсот одиннадцать, - совсем как на одеколоне.
- Это рубль Малиничева.
- Ну да! - удивился Плетнев. - Откуда ты знаешь? Объясни.
И Бахметьев объяснил, а заодно рассказал о чудесных свойствах брутовских рублей.
- Вот оно что! - Плетнев откинулся на спинку кресла и заговорил медленно и с расстановкой: - Господину барону эта бумажка, впрочем, особого счастья не принесла. Верно? И Малиничеву, видно, тоже. Навряд ли бы он ее отдал. Что с ним случилось?
- Он погиб, - не думая, ответил Штейнгель. Ответил потому, что не мог отвести глаз от нового, совсем не такого, как прежде, просто страшного Плетнева. Ответил и почувствовал, что теряет способность сопротивляться.
- Жаль, - сказал Плетнев, - я надеялся, что он вам передаст и план нашего заграждения. После его отъезда мы это заграждение выставили, только на версту пониже.