Кубидзе не понял, куда клонит Рыбчевский, и простодушно ответил:
— Именно! В эти, так сказать, торжественные минуты мы и глядим на себя глазами подводников.
— Прекрасно! — воскликнул Рыбчевский, будто радуясь, что поймал офицера на слове. — А ежели подводники сразу укажут на дефект?
Кубидзе хитровато засиял, его усики раздвинулись в стороны.
— А разве такое возможно?
— Забыли прошлогодний август? — теперь насупился Рыбчевский. — Забыли, какой был скандал?
Кубидзе не забыл ни август, ни скандал, но он так верил в своих аппаратурщиков и прибористов, что прошлогодняя история казалась ему просто случайностью.
— Отсэ-эда вывод… — Рыбчевский для важности растягивал слова. — Сор из вашей безгрешной избы надо выметать самим. И выметать до того, как за швабру возьмутся подводники.
Кубидзе замолчал, прикидывая, как творить эту «приборку».
— Что-то вы на меня так поглядели, Вениамин Ефимович? — встрепенулся Городков. — Или приглянулся?
— Угадали! — Рыбчевский нажал на пульте какую-то заевшую кнопку. — Приглянулись мне ваши расчеты. Я думаю, через их сито надо пропускать и кубидзевскую продукцию.
— Категорически возражаю! — Городков обратился к Ветрову, рассчитывая на его поддержку. — И так готовим торпеды от восхода до заката, а тут еще одна за другой общественные нагрузки — то Малышеву, то теперь Кубидзе помогай.
Рыбчевский не на шутку увлекся кнопкой: он вжимал ее и отпускал, вжимал и отпускал, но ответ Городкова понял.
— Во-первых, от восхода до заката всего восемь часов. Долой перерыв два часа — выходит, у вас рабочий день подростка.
— Не искажайте! — взмолился Городков. — Вы знаете, когда мои «подростки» кончают работать.
— Во-вторых, — невозмутимо продолжал Рыбчевский, пододвигая к себе прибор с длинной стрелкой, — сия нагрузка не общественная, а самая что ни на есть служебная. И мы будем ее творить в наши обычные трудовые часы. Подходит?
Видя, что Ветров помалкивает, Городков махнул рукой, понимая что от него не отцепятся, раз дело того требует.
— Но и я против такого госконтроля, — откликнулся молчавший до этого Кубидзе. — Получается, нет доверия нашим прибористам?
Ветров шутливо уточнил:
— Государственный контроль у нас давно называется народным… Вот и давайте своим народом, своими матросами, старшинами, мичманами проверять своих же прибористов.
— А как с настроениями? — не соглашался Кубидзе. — Восхищения это сито у моих не вызовет.
— Между прочим, — убежденно сказал Ветров, — для того и существует партийное бюро, существую я, замполит, существуете вы, коммунисты, чтобы недовольство одного бракодела не превращалось в настроение всех.