Павлову известно, что Николаенко тоже пытался внедрить такую практику, но Рыбчевский с Городковым сумели отговорить его, доказывая, что выход в океан равносилен срыву планов, и начинание заглохло. «Теперь привыкнут…»
На главном командном пункте корабля — ГКП — Павлова встретил знакомый по Балтике командир здешних противолодочников Белов:
— Ого, Виктор Федорович! — Белов крепко тряхнул протянутую ему руку. — Проветриться решил? — В его простуженном голосе звучало едва уловимое сочувствие бывалого морехода к береговому командиру.
— Здорово, Иван Макарыч! — с улыбкой ответил Павлов, который, конечно, уловил знакомые нотки и подумал, что когда-то сам сочувствовал береговым. — Думаешь, решил тряхнуть стариной?.. Нет, надо посмотреть, как ныряют мои штуки.
— Милости просим! — Белов гостеприимно распростер руки и сразу понизил голос: — Как вам задачка? Подкинул командующий…
— На него похоже, — согласился Павлов. — Да и ты мне работенки подкинул. Шеф говорит: «Помоги надводникам. Приготовь им торпеды. Запарились…»
— За помощь спасибо, — сказал Белов. — Хотя «спасибо», как тебе известно, у нас говорят не до, а после стрельбы. Плохо вот, мы ничего не знаем. Знаем только, что авиация поможет и что лодке дали полную свободу… А как ваши штуки? — Белов спешил переключиться на тему, более близкую собеседнику. — Не подведут?
— Кого и когда они подводили? — Павлов отмахнулся, как если бы по мостику пробежала черная кошка. — Наверное, и не вспомнишь. Главное — сработайте вы. Найдите и стрельните. А уж торпеды сработают.
— Обнадежил! — Белов широко улыбался, вынимая пробку-свистульку из переговорной трубы. — Значит, дело за малым: не стрельнуть в обратную сторону.
Так они еще на Балтике подтрунивали друг над другом, наполняясь в то же время запасом уверенности.
На ГКП стрекотали, жужжали, пощелкивали десятки хитроумных приборов, звонили телефоны, свистели переговорные трубы. Вахтенный офицер вихрем метался по мостику, сноровисто принимал доклады командиров БЧ. Заканчивалось кропотливейшее приготовление к сложному плаванию, к бою.
Кто хоть раз выйдет в океан, да еще в свежую погоду, тот навсегда запомнит, что шутить с океаном нельзя. Любой незакрепленный стул на качке превращается в снаряд, бьющий и ломающий все на своем пути. А если что не закрепили на верхней палубе — совсем худо: миг, и ищи-свищи за бортом. Все должно быть под рукой, что-то искать при качке невозможно. И уж совсем не обойтись без полной верности приборов, систем, механизмов. Океан властно требует, чтобы корабль все видел, все слышал и над водой, и в глубинах. У корабля много глаз, много ушей, и горе тому, кто понадеется только на что-то одно, оставив бездействовать другое. Океан тут же подкинет какую-нибудь каверзу — встречное судно, скрытое туманом, рыбацкую сеть, выметанную точно поперек курса, гигантскую льдину, белым призраком маячившую, казалось бы, далеко на горизонте. А уж о всяких странных радио- или световых сигналах и упоминать лишне.