— Я умолкаю, Элизабет Раффлз. До сих пор я и не знал, что имею дело с миллионершей.
— Так теперь знай. Приступай к исполнению пожеланий. — Она положила трубку и откинулась на тугую спинку кресла.
Ю-юджи-ин. Музыкальное имя и волшебное, тянется на гласных, как молочные карамельки «тоффи». Бесс любила эти конфетки в детстве, кстати, самые лучшие — английские, жаль, не вспомнила про них в Лондоне. А вторая половина имени — джинн, если удвоить «н».
И в самом деле волшебник, подумала Бесс. Иначе с какой стати он свалился мне на голову?
Но… я ведь дала ему свое согласие? Разве не потому я резко, наотмашь, разговаривала с Полом? Ведь я хлестала его словами, словно кнутом, только затем, чтобы он исчез из моей жизни.
Бесс втянула воздух. Я все равно не оставила бы Пола Сидни в своей жизни, я не собиралась этого делать, он из тех мужчин, кто никогда не поймет, чего я хочу, почему и зачем.
А, собственно, есть ли мужчины, кроме Юджина, которые смогли бы это понять? Они ведь собственники… Только согласившись на необычное предложение Юджина, я смогу позволить себе невозможное.
Машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, Бесс включила компьютер и сунула в узкую щель панели процессора компакт-диск, подаренный Юджином Макфайром. На экране высветилось название: «Бах. Две арии альта из мессы си минор».
Бесс усилила звук и почувствовала, как уже с первых нот душа ее последовала за голосом Юджина, устремляясь все выше и выше. Точно такое же ощущение возникало у нее от скорости, которой она упивалась, управляя мощной гоночной машиной. Сидя в ней, Бесс точно так же, как сейчас, отрывалась от земли. Так, может быть, она всегда и стремилась к этому — оторваться от земли и унестись дальше, выше? Поэтому ей не хватало обычной скорости, которую способна развивать обычная машина?
Они похожи с Юджином Макфайром. Разве нет?
Бесс взглянула на обложку диска с фотографией певца. Снимок явно сделан до болезни. Красивый мужчина. Выразительные карие глаза, гладко зачесанные черные волосы, ровные брови, чувственные губы… Интересно, он целовался с женщинами? Впрочем, зачем ему это, если все остальное недоступно…
Она не поленилась и отыскала в музыкальной энциклопедии статью о контртеноре. Впервые такие голоса стали известны в Англии в шестнадцатом веке. Так пели кастраты, но у Юджина природа не захотела отнимать божественный голос после того возраста, когда происходит мутация. Обладая уникальным даром и оставшись без конкурентов, он пел на сценах мира многие годы.
Громадное состояние, прекрасное поместье под Лондоном, роскошный дом, пластинки, записи, воспоминания. А потом одиночество и неизлечимая болезнь, которая открывает перед ним единственную и ужасающую перспективу — забыть все, что случилось в жизни счастливого и несчастливого, и медленно умирать.