— Да.
— Ты знал об этом всегда, с первой нашей встречи. Но ничего не сказал. Почему?
— Я спасал свой мир, Принц. Свою планету. Я виноват, но иначе поступить не мог.
Я задумчиво посмотрел на сержанта. Я тоже был виноват перед ним — вот только он этого не знал. Ужасно удобная ситуация, когда вина превращается в обиду…
— Быть может, я попрошу от тебя чего-то очень похожего, Эрнадо. Пусть даже окажусь в свою очередь неправым.
Сержант с любопытством посмотрел на меня. Ответил, тщательно подбирая слова:
— Это будет справедливо, Принц. Я в долгу перед вами, а моя планета в безопасности.
Я кивнул. И произнес неожиданно для самого себя:
— Кажется, мы договорились быть на «ты», Эрнадо?
— Тогда мне придется не называть вас Принцем или Лордом. С этими словами фамильярность у меня не получится.
— Я не совсем Лорд, и совсем не Принц, Эрнадо. Я Серж, с планеты, которой нет.
Эрнадо ответил, словно переступая невидимый порог:
— Ты прав, Серж. Это, по крайней мере, честно… Ситуацию тебе объяснила принцесса?
— Нет. Она никак не решится на крупный семейный разговор.
— А кто же?
— Шоррэй. В доверительной, но, увы, короткой, беседе.
Доканчивать завтрак Эрнадо пришлось в одиночестве. Меня охватило то странное состояние, в котором процесс размеренного поглощения пищи или просто пребывание на одном месте кажется преступлением. Я отправился к принцессе.
С каждой минутой дворец все больше казался похожим на лабиринт. Целеуказателя у меня не было, а спросить кого-нибудь из немногочисленных слуг мешало самолюбие. Принц, заблудившийся во дворце, пусть даже и чужом, — отличная тема для анекдотов.
Я бродил по огромным залам — камень и дерево, ни малейших следов техники, во много раз опередившей земную. Наверное, потому ее и не было видно, что она походила на земную, как умещающийся в дипломате компьютер на первые ламповые ЭВМ… Я проходил по галереям, абсолютно прозрачным изнутри, но выглядевшим как каменные снаружи. Я шел по коридорам, где дыхание древности было настолько достоверным, что становилось фальшивым.
Этот мир тоже играл свою роль, как Шоррэй — роль сверхчеловека. Он был монархией, потому что это устраивало каждого подданного. Лучше быть императорским солдатом или младшим дворцовым слугой, чем военнообязанным насквозь демократичного режима или уборщиком в здании парламента. Легче жить по туманным обычаям и ритуалам столетней давности, трактуя их как только угодно, чем устанавливать и выполнять справедливые законы, устаревающие на следующий день после подписания.
А уж если существует монархия — то необходим очень древний и таинственный дворец. Не беда, что в его стенах больше металла и микросхем, чем камня. Главное — фасад. Главное — не выйти из роли.