А следовало бы спросить…
Июль 2010-го
— Перестань мне названивать, — со смехом сказала Лила в мобильный телефон. — Не знаешь разве, разговаривать до — дурная примета. Можно спугнуть удачу.
— Дурная примета — видеть друг друга до. И вообще, все полная чушь, — заявил Джереми. — Я уже начал дергаться, что ты передумала и не придешь. Ты не отвечаешь на мои звонки.
— Не отвечаю, потому что знаю: это ты звонишь, а разговаривать до — дурная примета. Не сомневайся: я не передумаю и я приду. А ты перестанешь, наконец, дергаться?
— Да ничего это не дурная примета, и я не дергался, пока ты не перестала отвечать на звонки.
Они оба захохотали.
— Подожди минуту, я уже сворачиваю к Ба-бэлле, мне нужно смотреть на дорогу, так что переключаю тебя на громкую связь.
— С тобой кто-то есть в машине?
— Здесь только я и платье.
— Привет, платье, жду не дождусь, когда увижу тебя вечером на полу в спальне отеля.
Лила засмеялась:
— Учитывая, сколько оно стоит, я вообще буду его носить не снимая. Ладно, я с тобой прощаюсь, а то впереди уже развилка перед Чертовым провалом.
— Тебе решать, куда свернуть, — пошутил Джереми, как всякий раз делал каждый, кто проезжал этот крутой поворот. — Погоди, еще кое-что хотел сказать. Только сначала соберись с духом.
В ответ Лила нарочито застонала.
— Звонил управляющий отеля. Он считает, что бальный зал будет выглядеть более «эксклюзивно» — это, как ты понимаешь, его словечко, не мое, — если зеркала оставить как есть.
— Нет. Я не для того потратила кучу денег на черную ткань, чтобы ее не использовать. А в спальне Бабэллы он что, тоже хочет оставить зеркала открытыми?
— Нет, насчет спальни он не против, только насчет зала. Ему бы хотелось, чтобы гости в полной мере могли его оценить.
— Да черт подери, это моя свадьба, а не его!
Молчание. А затем:
— Солнышко… она ведь даже не узнает.
— Джереми!
— Прости.
— Мне не верится, что ты мог такое сказать.
— Я дурак, беру свои слова обратно. Прости меня.
— А то, знаешь ли, я ведь могу возвернуть обратно в меню козий сыр! Чтобы твоя мать наконец излечилась от своей мнимой аллергии на него, — выпалила Лила.
— Лила, угомонись. Я же сказал — прости меня. Я все знаю. Все понимаю. И обожаю Ба-бэллу не меньше твоего. Просто стараюсь воспринимать трудности оптимистически.
— Нету никаких трудностей. Позвони ему и скажи, чтобы закрыл шторы и занавесил зеркала, иначе я сама это сделаю.
— О'кей, договорились, я позвоню. А ты успокойся и следи за дорогой.
Лила принялась успокаиваться и подождала, пока кровь перестала стучать в голове.
— Главное, что через два часа ты станешь моей женой, — проговорил он, и она услышала улыбку в его голосе.