— Эх, Миколаха, Миколаха! — выгоревшие ресницы сержанта согнали в уголки глаз слезу. Опустил товарища на мокрые бревна плота, спрыгнул в воду.
За сержантом с плота свалился рябоватый парень с ручным пулеметом. Он поднял пулемет повыше над головой, выбрался на берег и через кустарник побежал к подножию Красного кургана, где закипал ожесточенный бой, где беспрерывно строчили пулеметы, автоматы и вразнобой, будто заколачивают гвозди, ухали винтовки.
* * *
— Тишина, хоть мак высевай, — Киселев, белобрысый ловкий парень с зверино-мягким стерегущим взглядом, снял каску, проломленную над правым ухом осколком, обжигаясь цигаркой, оглянул задонские луга и вербы в текучей сиреневой дымке. Искристое белое облачко в недоступной вышине наливалось блеском старого серебра. По степи лениво скользила бледная тень его.
Саперы только что кончили минировать склоны лога со стороны Филоново, присели отдохнуть у подножия высоты, где спешно вгрызался в кремнисто-плитняковую землю стрелковый батальон. По скатам рос дымно-белый полынок, красный и белый чабор, пустотел, белоголовник. Андрей горстью содрал пучок белого и красного чабора, сглотнул клейкую слюну, крепче смежил веки.
Сдвоенные близкие удары мигом сняли сонную хмельную одурь. В дымчатой степи вспухали и неправдоподобно медленно оседали на сожженную солнцем растительность четыре шлейфа белесой пыли. Из Орехово, обходя расставленные саперами мины, шли танки. За танками колыхалось до роты карабинеров. В голубеющих кущах по филоновским холмам блеснуло, и шапку высоты заволокло дымом и пылью.
— Вот и начали сеять, — буркнул хмурый Спиноза, лапнул руками каску, подхватил автомат. — Не успеем мы.
Киселев как-то странно подпрыгнул и тут же упал, судорожно скалясь и хватаясь за коленку правой ноги. Спиноза присел над ним, распорол штанину. Из раны хлестала кровь, торчали розоватые осколки кости.
— Через месяц танцевать будешь, — успокаивал Спиноза тихо скулившего Киселева. Надкусил угол индивидуального пакета, стал крепко бинтовать ему ногу.
Рядом ослепительно блеснуло, раскололось, и Спиноза, ойкнув, как-то сразу обмяк, выпустил из рук бинт и завалился на спину.
— Ну вот и мой черед.
— Что же делать? — чуть не плача, наклонился над Спинозой Андрей.
Гимнастерка на животе Спинозы быстро темнела, оттопыривалась. Андрей, как завороженный, уставился на это пятно, и глаза его постепенно белели, наливались ужасом.
— Не смотри, дурной, — Спиноза шевельнул плечом, силясь встать; обламывая ногти, скребнул жесткую кремнистую землю. — Тащи его. Я здесь подожду пока.