* * *
Тревога на батарее ПТО Раича в это утро ничем не отличалась от тревог, какие довелось пережить солдату за долгие четырнадцать месяцев войны. Батарейцы шумно, даже весело оставили незаконченный завтрак и привычно и быстро заняли свои места у пушек. Никто из них и не подозревал, какая судьба их всех ожидает в этот день. Первый залп батареи явился для немцев неожиданностью. Один танк потерял гусеницу и завертелся на месте. Второй задымил вначале, потом взорвался. Башня отлетела метров на пятнадцать в сторону, и в горловину ударило освободившееся пламя. Танки, как подраненный зверь, который мигом оборачивается в сторону охотника, открыли бешеную стрельбу по новой цели. Двигались танки для удобства стрельбы в шахматном порядке. До десятка машин повернули на батарею. Раич приказал стрелять только фланговым орудиям. Но когда немцы, развернувшись в их сторону, подставили борта, ударили пушки и в центре и сразу же подбили еще две машины. Гитлеровцы, поняв свою ошибку, ударили по центру. Третье орудие выстрелило дважды. Наводчик суетился и оба раза промахнулся. Танк, шедший на него, тоже выстрелил два раза и тоже оба раза промахнулся. Теперь все решали секунды: кто первым успеет выстрелить в третий раз. Раич одним прыжком оказался у панорамы: «Подвинься, герой!» Пушка подпрыгнула — левая гусеница танка лопнула. Следующий выстрел пришелся в борт танка, и он задымил.
— Видишь как! — подмигнул наводчику, шлепнул ладонью по плечу: — Греми, Слава! Они тоже не железные — прыгают, как черт грешным телом по сковороде.
Танки отошли в ложбинку, перегруппировались, полезли снова. Батарея на фланге явно не нравилась. Моторы на подъеме из ложбинки натужно подвывали. От их воя и грохота нервно подрагивала земля, и эта дрожь невольно передавалась солдатам, которые прислушивались к этому вою, ждали появления танков.
— Товарищ лейтенант, нам их не достать! — крикнули от первого орудия.
— Выкатывай на прямую!
Подбежал сам, уперся плечом в щит. Задохнулся. Сердце пухло от ожидания, заполняло всю грудь. Рядом потные, искаженные лица расчета. Пушка застряла в песке. В напряженные спины и затылки стегал близкий гул моторов.
— Ну еще!..
— Ах мать твою!..
— Не жалей пупка! Навались!
Вырвали орудие из песка. Размытые ручьями пота лица заулыбались.
— Дает как, сволочь. А-а?
Над откосом ложбины показались землисто-серые башни. Покачиваясь на неровностях почвы, танки медленно выползали наверх, останавливались, навязывали огневую дуэль. Дуэль была явно невыгодной: сорокапятимиллиметровые снаряды ничего не могли сделать T-IV на таком расстоянии. Одно за другим вышли из строя два орудия, появились убитые и раненые и в других расчетах.