Скоро Попов прибыл. Усатый казак, здоровый как медведь, нрава веселого, отваги редкой, но выдумки небольшой. И лошадь ему под стать. Тяжеловоз.
Объясняю задачу подробно.
– Попов, – говорю, – берешь сотню казачков, скачешь впереди по дороге на Москву.
Есаул молча кивает, даже не задумывается, почему Москва. Попов сроду моих приказов не обсуждал, какими бы загадочными они ни были.
– Мы выступаем через час. У меня будет триста сабель и три телеги с особым грузом. Боеприпасы и пленные. Твоя задача обнаруживать французские войска. Предупреждать мой отряд. В случае необходимости вступить в бой, отвлечь и увести противника. С собой ведем десять лошадей расседланных, чтобы вестовые могли на свежих скакать. Вперед, времени нет…
1 октября 1812 года
Нехорошо на душе. Обидно и зло. Сколько усилий впустую. Так удачно проскользнули мимо алчно рыщущих французских отрядов. Доставили Наполеона в Москву. В полной тайне, под прикрытием тысячи штыков сдал я императора французского генерал-губернатору графу Ростопчину, с непременным условием поместить Бонапарта в Кремле, крепко запереть его в каменной башне. Лазутчики доносили, что армия французская отступает из Малоярославца в полнейшем беспорядке. Мир можно было подписать. Так нет. Упустил я Голицына.
– Эй, ваше благородие, – резкий крик прервал мои сожаления, – куда же вы скачете на погибель?
Мужичонка в потрепанном кафтанчике, вилы на плече негрозно держит, вот только дорогу моему Барабану преграждает. Я руку поднимаю, гусар останавливаю.
– Чего тебе надобно, как там тебя?
– Фома я, – мужик отвечает, – так вы, ваше благородие, прямо в самый что ни на есть огонь скачете. Вся улица впереди полыхает.
– Спасибо тебе, Фома, – отвечаю и отряд свой разворачиваю. Как же, вспоминаю. Это первое дело, каким мы занялись, когда Наполеона в Кремль доставили. Москву надобно спалить, чтобы история повторилась. Сразу везде пожарные команды разослали с наказом зажечь все дома, которые жители покинули. Не был бы так занят своими огорчениями, давно запах дыма почуял. Гарь-то подступает вонючая.
Это титулярный советник Вороненко, что при Ростопчине служит, меня так расстроил.
Гарцую я на своей лошадке, любимом Барабане. Подковами искры из мостовой высекаю. Бекетов по улице бегает, казачков подгоняет. Те хворост под стены домов подкладывают, зажечь пытаются. А дома всё не занимаются. Конечно, стены из бревен сложены здоровенных, в два обхвата.
Бекетов подходит.
– Денис Васильевич, водки бы нам, – говорит, – а то так до ночи провозимся.
– Водки? – задумываюсь. – И сколько же тебе водки надобно? Бочку на улицу? Где ж я тебе столько возьму?