– Вот именно! – торжествующе воскликнул Фрейзе.
– Но почему он называет тебя «маленький господин»? – спросил Пьетро.
Лука пожал плечами:
– Кто его знает? Понятия не имею.
– Потому что Лука был ребенком в высшей степени необычным, – охотно пояснил Фрейзе. – Такой умница! И хорошенький, прямо как ангел небесный! Глядя на него, все вокруг твердили, что, мол, на земле таких не делают…
– Ну, хватит тебе! – оборвал его Лука. – По-моему, он так называет меня в угоду собственному тщеславию. Он бы с удовольствием всем говорил, будто какому-нибудь принцу прислуживает, да у него такой возможности нет.
– Вот увидишь, – сказал Фрейзе, важно кивая брату Пьетро, – наш Лука – юноша действительно необычный.
– Жду не дождусь, когда наконец эти его исключительные способности проявятся, – сухо заметил клирик. – И лучше бы пораньше, если это возможно. Впрочем, теперь я иду спать.
Лука распрощался с ними и повернул к себе, точнее, к тем покоям, которые были специально отведены для наезжавшего порой в монастырь священника. Войдя, Лука первым делом стащил с себя сапоги и сунул под подушку кинжал, который всегда носил спрятанным за голенище. Затем он выложил на стол манускрипт, в котором трактовалось понятие «нуль», и рядом с ним – стопку бумаг с показаниями монахинь, скрупулезно записанными братом Пьетро. Он собирался сперва просмотреть эти записи, а затем вознаградить себя работой с манускриптом, после чего намерен был непременно пойти к первой мессе.
Однако часа в два ночи тихий стук в дверь заставил его вскочить из-за стола. Он выхватил из-под подушки кинжал и тихо спросил:
– Кто там?
– Одна из твоих сестер во Христе.
Заткнув кинжал за пояс на спине, Лука чуть приоткрыл дверь и увидел на пороге монахиню. Она молчала; лицо ее было полностью скрыто кружевным покрывалом. Лука быстро глянул в оба конца пустынной галереи и чуть отступил, жестом приглашая ее войти. Где-то на заднем плане у него, правда, мелькнула мысль, что он, пожалуй, рискует, намереваясь беседовать с нею без свидетелей и без помощи брата Пьетро, который мог бы записать то, что она расскажет. Но ведь и она тоже рисковала, нарушив обет, да еще и явившись к нему ночью. Должно быть, ее желание излить душу было настолько сильным, что она все же решилась одна прийти в комнату к мужчине.
Лука обратил внимание на то, как странно она все время сжимает пальцы, словно пряча в ладони какой-то маленький предмет.
– Ты хотел меня видеть, брат? – спокойно спросила она. Голосок у нее был тихий и нежный. – Ты хотел видеть вот это?
И она протянула к нему руки. Лука вздрогнул от ужаса, увидев в центре обеих ладоней аккуратные неглубокие раны, которые обильно кровоточили.