Под тревожные завывания сирены между нами уложили моих сестренок – в качестве страховки, – и попугайчики дико веселились по этому поводу. Я глядел с верхнего яруса кровати на отца? наблюдал, как он вытащил из кармана пиджака карандаш, блокнот и принялся что-то рисовать. Я не мог разобрать, что именно, – нечто овальное. Его внезапно осенила идея, возможно, самая оригинальная в его жизни. Но об этом потом.
У Софи имелся «хвостик» по имени Биргит – ее лучшая подружка. Биргит никогда не спускалась в наше убежище, потому что ее дом стоял за несколько кварталов от нас, ближе к югу.
Я познакомился с Биргит в середине октября, чудесным осенним деньком. С пикой, собственноручно выструганной из дерева, я шатался по маленьким позолоченным перелескам, что обступали северную часть Аллаха. Кстати, лишь в этом году мне впервые позволили больше чем на сто метров отойти от территории, прилегающей к нашему семейному гнезду. Биргит катила на велосипеде по усыпанной гравием дорожке, вьющейся вдоль реки, а я в это время размахивал пикой, воображая, что натыкаю на ее острие форелей – занятие, которое в момент нашей встречи внезапно показалось мне бессмысленным и инфантильным. Передо мной притормозила велосипедистка в коричневой униформе Союза немецких девушек, и я увидел не очень красивую темноватую блондинку с грубовато выступающим подбородком и мясистыми икрами.
– Эй, ты!
– Чего тебе?
– Ты Алекс?
Я ответил утвердительно, и она продолжала:
– Тот самый, что влюблен в нашу Соф?
Я подошел к ней поближе, затем, понизив голос словно кто-то мог услышать наш разговор, бросил:
– Чушь. – Да, именно так я и сказал.
– Ах так, ну тогда…
– Что тогда?
– Тогда ничего. – И она снова вскочила на велосипед.
Я изо всех сил завопил ей вслед:
– Э-э-эй! Так все-таки: чего ты от меня хотела?
– Я хотела тебе кое-что сказать.
– Что именно?
– Какая разница, раз ты не тот Алекс?
О боже, какая противная баба.
– Ну и ладно. И не говори ничего, – фыркнул я.
– Вот и не скажу, – ледяным тоном подтвердила она.
Наверное, у меня ужасно перекосилось лицо от немого возмущения и глаза стали громадными, как пятаки, потому что Биргит, отъехавшая уже на три-четыре метра, рассмеялась и, как будто бы из жалости, снова притормозила.
– Ладно, чего уж там. Софи придет к пяти в гравийный карьер. Если ты, конечно, хочешь ее увидеть.
– В карьер?! Что она собирается там делать?
– Встретиться с тобой, идиот!
Биргит укатила прочь, а я остался, не веря своему счастью. Сердце колотилось как бешеное, руки моментально вспотели. Это выглядело… слишком заманчиво и словно… замаскированная ловушка.