– В 1985 году, одиннадцатого марта, она написала мне открытку. Грандиозное событие! Только представьте себе: она искала помощи, и у кого – у меня! Естественно, эта открытка невероятно помогла в моих поисках. На открытке не стояло обратного адреса, но она сообщила мне свое имя! Правда, если быть абсолютно точным, адресована открытка была не мне, а Биргит, которая давно уже носила двойную фамилию – Крамер-Фельзенштейн. Я никогда не упускал ее полностью из виду. Биргит могла и не показывать мне открытку (я все равно узнал бы о ней другим способом), однако все же сделала этот шаг по доброй воле. Крик о помощи был совершенно однозначен. Вот, читайте!
Фон Брюккен протянул мне почтовую карточку с видом Лейпцига. На лицевой стороне красовалось помпезное здание музея имени Димитрова. Строчки, написанные на обороте круглым, каким-то детским почерком гласили:
Дорогая Биргит, у меня все хорошо.
Я часто вспоминаю о времени, проведенном вместе с тобой и Рольфом. Мои здешние каникулы сделали меня совсем другим человеком. Передавай привет Александру Великому. Если ты его увидишь.
Твоя сестра, Инге Шульц.
Тонко, не правда ли? Внезапно я прозрел, словно над моей головой рассеялись свинцовые тучи. Теперь я знал ее имя, ее новое имя! Фотография здания на обороте, безо всякого сомнения, тоже заключала в себе ясный и четкий намек. Наконец-то появились факты, точки опоры. Следовало действовать быстро и точно, ведь о существовании открытки могло узнать Штази. Однако я решил наплевать на риск. Теперь я видел ситуацию как на ладони: Софи зашла в тупик, ее принуждали стать другим человеком, а эти так называемые «каникулы», то есть рамки, в которые ее насильственно вгоняли, стали такими невыносимыми, что она вспомнила об Александре Великом, ведь он разрубил когда-то гордиев узел.
Я посоветовался с Лукианом. Сначала он попытался отрезвить меня, заявив, что, возможно, меня просто хотят заманить в ловушку, а потому нужно действовать предельно осторожно. Он посоветовал выбросить из головы идею посетить ГДР, справедливо считая, что за персоной моего масштаба будет обязательно вестись наблюдение. И за ним, Лукианом, тоже.
– Мы сидели с ним тогда один на один – так, как сейчас сидим с вами. И я был не согласен с моим другом. Ведь за последние семнадцать лет меня не фотографировал ни один репортер, и ни один человек не знает, как я выгляжу. Просто необходим фальшивый, но безупречный заграничный паспорт – такой, к которому комар носа не подточит. Разве раздобыть его трудно? Для чего тогда у нас столько связей?