Мысль поставить Джека на запятки оказалась удачной, ибо фаэтон был снабжён решёткой, расположенной на высоте лакейского лица, чтобы слуга и хозяин могли общаться так же свободно и к такому же взаимному неудовольствию, что и дома. Даниель открыл окошко, и теперь Джек мог болтать с пассажирами, почти как если бы сидел с ними в фаэтоне. Он был весел — куда веселее Исаака — и отпускал саркастические замечания по поводу Олд-Бейли, запахов Флитской канавы, штаб-квартиры Королевского общества, Друри-лейн, клуба «Кит-Кэт» и прочих достопримечательностей, мимо которых проезжал фаэтон. Даниель слушал по большей части благодушно, а вот Исаак, подозревавший, что Джек его дразнит, тихо кипел, как вынутый из печи тигель. На Чаринг-кросс были костры, драки и собачьи свадьбы. Джек ненадолго умолк, потому что насторожился. Однако опытный кучер Роджера благополучно миновал перекрёсток и выехал на короткую улицу под названием Кокспер, которая разветвлялась на Хей-маркет и Пэлл-Мэлл сразу перед Итальянской оперой.
— Наверное, сегодня дают спектакль, — заметил Джек через решётку.
— Не может быть, — отвечал Даниель. — Сезон ещё не открылся. Думаю, ставят декорации и репетируют возрождённого «Алхимика» Бена Джонсона.
— Я его мальчишкой сто раз видел, — сказал Джек. — Зачем его возрождать?
— Потому что герр Гендель написал к нему новую музыку.
— Что?! Это же не опера.
— Вкусы меняются, — объяснил Даниель. — Театр, построенный мистером Ванбругом, не похож на театры вашего детства; он крытый, неописуемо богато украшен, а всё действие происходит за аркой просцениума.
— Погодите, я в таких был, — сказал Джек. — Ни слова не разобрал. По малолетству слишком много баловался с огнестрельным оружием — совсем себе слух испортил.
— Не грешите на свой слух. Никто не слышит, что говорят актёры в таких театрах. А тот, что на Хей-маркет, — из худших.
— Когда Ванбруг его строил, — вмешался Исаак, внезапно оттаивая, — это называлось «Королевский театр». Когда он открылся, девять лет назад, и публика решила, что присутствует на пантомиме, пришлось срочно переименовать его в Оперу, чтобы актёры могли драть глотку, как принято в оперном искусстве.
— Больно слышать, что добрый старый «Алхимик» испортили, — вздохнул Джек. — Так бы и съездил вашему Генделю по сусалам.
— Всё не так плохо, — успокоил его Даниель. — Когда у Оперы начались финансовые затруднения (что произошло довольно скоро), маркиз Равенскар пришёл на помощь и перестроил здание внутри: уменьшил зрительный зал, опустил потолок, и прочая.
— Стало слышно?