— Что случилось, Клаус?
Юноша пожал плечами:
— Не знаю, нас желает видеть какой-то следователь.
— Да? — Грета оживленно повертелась перед зеркалом и, поправив рукой еще влажные волосы, повернулась к Клаусу: — Ну, я пошла. А ты одевайся и спускайся поскорее. Наверное, произошло что-то захватывающее. Вот здорово! — И ее рыжий хвост исчез за дверью. Клаус уныло поплелся натягивать джинсы. А он-то надеялся всласть поваляться. Ибо чем еще можно заниматься в такую погоду? Нет, все-таки секс действует на женщин неприлично возбуждающе. Он подошел к окну и выглянул наружу. На пустынной стоянке перед входом одиноко помаргивала сигналами новенькая бело-зеленая полицейская „джетта“. Клаус завистливо вздохнул и, отвернувшись, начал одеваться.
Когда он наконец выбрался из номера в коридор, снизу доносились возбужденные голоса, среди которых выделялся тонкий, немножко визгливый голосок Греты:
— …правда? О боже! — тут же прерванный брюзгливым возгласом старой консьержки:
— …а я вам говорю, что я прекрасно слышала все, что ему сказали. У нас очень старый аппарат, и у него большая трещина с обратной стороны трубки. Я уже давно говорила фрау Маншлоссе, это наша владелица, что пора поставить нормальный телефон, но она всякий раз отвечает только одно — что этот аппарат покупал еще ее покойный муж. Так вот, из-за этой трещины мне прекрасно слышно, что говорят постояльцам. — Старуха запнулась и уточнила: — Конечно, если они говорят рядом со стойкой.
Как будто допотопная развалина с куцым шнуром, выполнявшая в этом заведении роль телефона, могла стоять где-нибудь еще, кроме стойки…
Клаус вздохнул и двинулся вниз по лестнице.
Когда он появился в тесном вестибюле, Грета вовсю кокетничала с рослым капралом, а консьержка в неизменной шали, неодобрительно косясь на девушку, все еще доказывала что-то толстячку примерно такого же возраста» что и она сама:
— …я вам говорю, там был женский голос, и она сказала только одну фразу: «Все хорошо». И больше ничего. А он молча положил трубку, улыбнулся и вышел наружу. Как и обычно, в халате, шлепанцах и купальной шапочке… да-да, я понимаю, но он делал так все двадцать дней, что был здесь. И, смею вам заметить, в прошлый понедельник погода была ничуть не лучше. В это время года у нас всегда ужасная погода, а этой зимой она вообще будто взбесилась.
Клаус, засмотревшись на старуху, споткнулся и чуть не упал. Он уже почти догадался, о чем идет речь. Грета повернула к нему свое раскрасневшееся, возбужденное лицо и протрещала:
— Клаус, ты только представь, какой ужас! Герр Мойзель утонул!