— Простите за опоздание. — Она обворожительно улыбнулась, и на щеках у нее выступили ямочки. — Вам предложили что-нибудь выпить?
— Да, спасибо!
Боденштайн улыбнулся в ответ и снова сел.
— Я слышала, что мой бывший муж мертв, — сказала Марайке Граф. — Подобные вести быстро распространяются. Вчера мне звонил господин Шварц.
— Как долго вы с Паули были женаты? — спросил Боденштайн, прикидывая, кому еще смог сообщить вчера печальную весть о кончине своего неприятного соседа Шварц.
— Четырнадцать лет, — ответила Марайке Граф и поморщилась. — Он был моим учителем, и еще в девятом классе я поняла, что ему суждено стать мужчиной моей жизни. — Она усмехнулась. — Вот как можно ошибаться.
— Что вас в нем привлекло?
— У него были убеждения. — Ее голос звучал ровно. — Я полагала, что это здорово — быть настолько убежденным в том, что делаешь.
— Почему вы расстались?
— Я в нем разочаровалась. — Марайке мило пожала плечиками. — Ульрих строил из себя самоотверженного борца за лучший мир, но не был таковым. В действительности он был слабым человеком, который постоянно пытался самоутвердиться. Больше всего ему нравилось окружать себя юнцами, внимавшими каждому его слову. Он просто купался в их восхищении, жил в нем, как рыба в воде. И чем больше собиралась аудитория, тем больше он вдохновлялся. При этом он им врал насчет своего вегетарианства. — Она презрительно фыркнула. — Он проповедовал молодежи идеалы, которые сам не разделял. Сначала мне не мешало, что сутками, днем и ночью, вокруг него вечно вертелась молодежь, но чем взрослее я становилась, тем более странными мне казались эти посиделки. Я развивалась с годами, а Ульрих — нет. Он неизменно предпочитал восторженных восемнадцатилетних, не способных его критиковать.
— Он вас обманывал?
— Вполне возможно. Я понятия не имею. В последние восемь лет нашего брака и стол, и постель у каждого из нас были свои.
— Нынешняя спутница вашего бывшего мужа отнюдь не восемнадцатилетняя, — заметил Боденштайн.
— У восемнадцатилетних нет денег, — презрительно и насмешливо фыркнула Марайке Граф. — Все же Эстер принадлежит дом, в котором находится бистро. Кроме того, она безропотно оплатила долги Ульриха.
— У него были долги?
— Как у гусара, — усмехнулась Марайке Граф. — Мой бывший любил обличать людей. Было бы еще хитрее, подцепи он адвокатшу.
— Как получилось, что вы оставили дом своему бывшему мужу, когда расстались с ним?
— Я совершенно ничего не оставляла этому прощелыге. — Марайке выпрямилась, и ее голубые глаза сверкнули. — Ему просто нравилось так думать, но в тот день, когда я уходила, я сказала ему, что он может оставаться в доме, пока не подыщет себе другое жилье. Я хотела продать дом и рассчитаться с ним.