— Привет, Лукас! — Пия чувствовала, как по меньшей мере двадцать пар девичьих глаз сверлят ей спину. — Спасибо, пить не буду. Я хочу рассчитаться.
— Я попрошу Айдин посчитать. — Лукас нагнулся к ней, его лицо стало серьезным. — Вы уже нашли того, кто… Улли?..
— Пока нет, к сожалению, — ответила Пия, посмотрев ему в глаза. Никогда она еще не видела таких бездонно зеленых глаз. — Эстер сегодня вечером здесь?
— Нет. — Лукас покачал головой. — Она уже вроде оправилась, но мы пока и сами справляемся.
— Ты не знаешь, чем Паули занимался во вторник вечером, прежде чем ушел из бистро? — поинтересовалась Пия.
— Понятия не имею, — пожал плечами Лукас. — После собрания он на велосипеде поехал домой; наверное, где-то в восемь пятнадцать.
Пия заметила, что внезапно внимание Лукаса привлекло что-то за ее спиной, и обернулась.
В бистро вошла компания девушек. Для Пии они все выглядели одинаково: обтягивающие джинсы на бедрах, коротенькие футболки-топы, — все хорошенькие, с голыми животами и длинными волосами. Ей казалось, что в ее время девушки были далеко не такими хорошенькими и не тратили столько сил, чтобы выглядеть стильно, но, к сожалению, почти одинаково.
— Не хочу тебя задерживать, — сказала она. — Тебе надо работать. Большое спасибо!
— Не стоит благодарности. Если у вас будут вопросы, вы знаете, где меня найти.
Боденштайн увез Пию из «Грюнцойга» и ни словом не обмолвился о неприкосновенном свободном пятничном вечере Бенке. Перед домом Эстер Шмит стояли две патрульные машины с синими мигалками. Любопытные высыпали на балконы ближайших домов и толпились на противоположной стороне улицы.
— Что тут опять стряслось? — Боденштайн припарковался позади одной из патрульных машин. — Надеюсь, новых трупов нет.
Они выскочили из машины и вошли во двор. Из глубины дома доносились истерические вопли и громкая ругань. На лестнице, ведущей в кухню, сидел молодой полицейский, прижав полотенцем кровоточащую ссадину на голове. Навстречу им из кухни вышел другой полицейский, с разбитой губой.
— Что там происходит? — поинтересовался Боденштайн.
— Нас вызвали соседи, потому что подумали, что внутри кого-то убивают. Но такого со мной еще не бывало, — ругался патрульный. — Я запросил подкрепление.
Боденштайн и Пия прошли в комнату, но открывшаяся картина заставила их застыть в дверях. Один полицейский держал в надежном захвате полуодетую бесновавшуюся Эстер Шмит, прижав ее голову к своей груди. Другой пытался совладать с невысокой блондинкой, у которой из носа струей лилась кровь. Боденштайн узнал Марайке Граф, хотя она вовсе не походила на то нежное и хрупкое создание, каким ему показалась поначалу.