— Тем не менее самой Уитни решать, что лучше для нее.
— Чушь! Решать мне, и я уже все обдумал! Энн открыла рот, чтобы возразить, но Мартин разъяренно перебил ее:
— Позвольте вам объяснить кое-что, мадам! Я подписал договор, составленный поверенным Клеймора, принял сто тысяч фунтов в уплату за согласие и уже истратил половину. Половину! — подчеркнул он. — Если Уитни откажется выполнять соглашение, я не смогу вернуть деньги. В этом случае Клеймор имеет полное право и может привлечь меня к суду за обман, мошенничество, воровство и Бог знает, что еще. И если это вас не трогает, попытаюсь представить все в ином свете: как по-вашему, очень ли счастлива будет Уитни в браке с Севарином, если все соседи на несколько миль вокруг станут злорадствовать и сплетничать насчет ее отца, заживо гниющего в какой-нибудь тюрьме? — И издевательски поклонившись, направился к двери. — Надеюсь на вашу помощь, по крайней мере если не ради меня, то ради Уитни!
Уитни восприняла новость о том, что Клейтон приглашен на завтрашний вечер к ужину, с таким же энтузиазмом, как если бы это было приглашение на публичную казнь. Однако отцу нравился новый сосед, и Уитни сочла себя обязанной вынести его присутствие.
Они ужинали в восемь. Отец сидел на одном конце длинного, покрытого камчатной скатертью стола, а леди Энн — на другом. Уитни не оставалось ничего другого, как сесть против Клейтона. Используя высокий тяжелый серебряный канделябр в качестве барьера между собой и ненавистным компаньоном, она хранила ледяное молчание. Несколько раз за вечер Клейтон ронял явно подстрекательские реплики, намереваясь, по-видимому, вовлечь ее в общий разговор, но она старательно игнорировала его.
Удивительно, но все трое прекрасно обходились без нее, и беседа их становилась все оживленнее.
Как только со стола убрали десерт, Уитни встала и, извинившись, пожаловалась, что у нее внезапно разболелась голова. Ей показалось, что губы Клейтона подозрительно дернулись, но суженные глаза разглядывали ее с вежливым сочувствием, и только.
— Уитни обычно здорова как лошадь, — заверил гостя отец как раз в тот момент, когда та вышла из комнаты.
Следующие две недели Пол приезжал каждый день. Жизнь Уитни превратилась в сказку, грезу, омраченную лишь постоянными визитами Клейтона по вечерам. Однако, стремясь угодить отцу, девушка выносила общество нового соседа с неизменным хладнокровием и без жалоб. И что бы ни говорил и ни делал Клейтон, Уитни всегда держалась холодно, вежливо и отчужденно. Ледяная корректность манер Уитни радовала отца, принимавшего ее поведение за присущую истинным леди сдержанность, но раздражала Клейтона, очевидно, прекрасно все понимавшего, и по неизвестной девушке причине, казалось, тревожила тетю Энн.