Этих инспекторов мы давно уже знаем. Примелькались за годы работы. Бабенка лет тридцати, да два молодых парня. Все в ярко-оранжевых комбинезонах, с улыбками на всю морду. По-нашему ни бум-бум! Не хотят, охломоны, приобщаться к великой культуре!
Я выступал в качестве переводчика.
- Please keep your trawl! - глядя на капитана, по-английски сказала Кристин.
- Трал подымай, Виктор Васильевич! - смеясь, продублировал я, обнимая ее за задницу. И шепнул в покрасневшее ушко, - Крыся, пойдем в каюту? У нас целых сорок минут!
Крыся не против. Ей нравятся русские мужики: несчастные, "измордованные ГУЛАГом". Она прижимается ближе. Где-то там, под холодной синтетикой, трепетно бьется сердце норвежского офицера. В другое бы время, в другой обстановке - она б с дорогой душой! Но нельзя - подчиненные "вломят". Мне тоже нельзя, но я бы рискнул! Поистине, этот мир полон условностей!
Ее подчиненные со складными линейками давно копошатся на палубе: ныряют в ящик, оценивают улов, тщательно вымеряют средний размерный ряд. Тупая, бессмысленная работа. Русский мужик не стал бы уродоваться: написал бы что-нибудь "от балды". Дураку ясно: трещины что надо, одна к одной!
Витька все замечает.
- Скажи своей сучке: сейчас подниму! - вздохнул он и дал три звонка.
Капитан на рыбацком судне - не великая шишка. Вот сейчас, например: окажись в трале "рубашка" - кусок мелкоячеистой дели - и быть нашему Витьке в следующем рейсе опять матросом. Вот так вся карьера: чреда падений и взлетов.
Наш трал был в полном порядке. Не подкопаешься: размер ячеи - семьдесят восемь. Это на три сантиметра больше, чем надо. Вот только рыбы в нем было до неприличия мало: тонна от силы.
Я, конечно, сказал все, что думаю: и об этой норвежской женщине и обо всех ее близких родственниках. Крысю перекосило. Что-то из русского матерного, она поняла.
- Mister captain!
- Господин капитан, - перевел я с английского.
- Вы вели незаконный промысел в экономической зоне Норвегии. Прошу подписать протокол.
- Нет! - Витька покачал головой. Эту фразу он выучил наизусть от длительного употребления всуе. - Наше правительство не признает законность этих границ.
- Так и запишем, - привычно кивнула Кристин, - от подписи отказался. Разрешите фото на память?
Через десять минут гости убыли восвояси. "К едрене матери на быстром катере". Новая вахта поставила трал.
- Ну-ка глянь!
Брянский склонился над эхолотом. Под пером самописца дымилась бумага. Черные, жирные линии у самого дна сложились в неровный прямоугольник.