- Не спеши, дольше ждали.
Дед отошел на пару шагов, к подножию той самой тропинки, по которой мы спустились сюда. Присел на корточки. Я нервно дышал ему в спину. Задыхался от волнения и восторга. Он прислушался. С силой толкнул ладонью внешне ничем не примечательную, глыбу известняка. Еще и еще раз. И вдруг, там внутри что-то лопнуло, загудело. Монолит открылся как дверь, обнажая широкий лаз. На волю вырвалось эхо. Дохнуло сыростью.
- Робеешь? - спросил дед.
- Конечно, робею, - признался я. - Только здесь, с волками ни за что не останусь.
- Ну и добре.
Мы брели по колено в холодной воде. С потолка капало. Сквозь стены сочилась влага. Мой фонарь почти сразу погас. Я несколько раз упал, больно ушиб коленку. Над головой насмешливо перестукивались мелкие камешки. Шумела река. Постепенно стало совсем сухо. Подземная тропа поднималась все выше и выше - к свету. Мягкие зеленоватые блики падали откуда-то с высоты, где начинали отсчет замшелые, высеченные в скальном известняке, ступени.
На узкой неровной площадке лестница завершила свой правильный полукруг. Дед снова достал хронометр, зашарил в карманах в поисках спичек. Огонек на мгновение высветил его напряженный взгляд. Он тоже чего-то боялся. И вдруг, где-то внизу, что-то огромное заворочалось, загромыхало. Шум реки стал отчетливей и как будто бы, ближе.
- Вот и все, - еле слышно шепнул дед.
- Что все?
- Ход под рекой завалило. Там, где мы только шли, теперь только вода и камни. Никто не сможет добраться сюда прежней дорогой. Все правильно: механизм был рассчитан ровно на тринадцать посещений. Колесо завершило свой оборот. Последний зубец вышел из паза. Символы, брат...
- Пошли, дед! - меня уже колотило от холода, - я больше не чувствую ног!
Низко склонившись, он шагнул в темноту. За порог, ведущий в пещеру. На всякий случай, я поступил так же.
- Все что сейчас от тебя требуется, - дед слегка подтолкнул меня в спину, давая примерное направление в котором следует двигаться, - это сидеть, молчать и запоминать. И укутай, пожалуйста, ноги. Не ровен час, заболеешь.
На ощупь я взобрался на высокое ложе из сложенных в кучу звериных шкур, теплых, мягких и шелковистых. Глаза постепенно привыкали к мягкому полумраку. Окружающие меня силуэты начали обретать очертания. Каменные сосульки, сбегающие с высоких сводов пещеры, придавали ей своеобразный шик. Другие, точно такие же, но насыщенного молочного цвета, поднимались от пола ввысь.
Исполненный достоинства и величия, дед застыл у входа в пещеру. Его глаза были где-то далеко. Наверное, в прошлом. Потом он опустился на колени и бережно принял в руки обугленную суковатую палку.