Тут ему полегчало. Он надел свой лучший костюм из толстого синего сукна, какой обычно рыбаки носят по воскресеньям.
— Ты забыл носовой платок, — сказала жена.
— Я ничего не забываю, заруби себе на носу!
Улицы еще не существовало, лишь перед домом был выложен пятачок тротуара. Он обходил лужи, чтобы не запачкать начищенные ботинки. На вершине откоса Малуану встретился Эрнест, который возвращался из школы. Малуан поцеловал сына в холодную щеку.
— Поторопись! Мама тебя ждет.
Наконец он спустился к гавани, убеждая себя, что нужно хорошенько подумать. Время от времени он оглядывался, удивляясь, почему нигде не видно того человека.
Было примерно половина пятого — огни уже давно зажглись, — когда Малуан увидел англичанина, выходящего из почтового отделения. Малуан ускорил шаги, чтобы следовать за клоуном на расстоянии, и оба пошли вдоль витрин.
Что делал этот человек весь день? Спал? Бродил вокруг гавани? Вряд ли, ведь Малуан там прохаживался взад и вперед и наверняка встретился бы с ним.
Англичанин шел быстро. Было холодно. По-прежнему царил туман, и в конце причала продолжала реветь сирена.
У антикварной лавки он свернул вправо. Дальше идти было некуда — короткий переулок вел к дамбе, неподалеку от отеля «Ньюхевен». Над входом в отель два шара из матового стекла светились в тумане, словно две луны. Слева, из абсолютного мрака, доносилось дыхание моря.
Чувствовал ли англичанин, что за ним следуют? Он ни разу не обернулся, хотя и ускорил шаги, — возможно, просто хотел побыстрее дойти до места.
Широкий вестибюль отеля был обставлен стульями, креслами, вешалками. Далее, еще расширяясь, он переходил в холл, где с левой стороны помещалась конторка, а с правой — американский бар.
В плетеном кресле сидел мужчина с мягкой шляпой на коленях. Он смотрел перед собой с таким терпеливым видом, что казалось, будто он едет в электричке и ждет остановки. А видел перед собой лишь освещенный вестибюль, за которым стеной вставала сырая ночь.
Человек этот заметил, как из темноты вынырнула фигура в светлом плаще. Хозяйка, занятая каким-то счетом, со своего места ничего не могла увидеть, но у нее была способность узнавать людей по походке.
— А вот и месье Браун, — сказала она, улыбаясь.
Когда Браун дошел до середины вестибюля, на тротуаре появился едва различимый силуэт, несколько мгновений он мерцал в тумане, потом исчез. То был Малуан.
Человек из Лондона не знал, что его ждут, и шел, потупив взгляд. Он поднял голову, когда находился в трех шагах от плетеного кресла. Нос его сморщился, губы сложились в гримасу, которую он пытался выдать за улыбку, а вновь прибывший встал и, протянув руку, произнес по-английски: