— Наверное, она подумала, что раз ты ее сватаешь, значит, считаешь неудачницей. Она же хочет быть самостоятельной. Они все сейчас феминистки. Встретит нормального мужчину, выйдет замуж, будет борщи варить — и успокоится, будет как люди.
— Знаешь, я прямо испугалась… А вдруг она мужчин уже возненавидела? И станет теперь лесбиянкой, будет с женщинами жить? Тогда внуков уже не дождемся.
— А с чего ты взяла, что она женщинами интересуется?
— А с того… Она сегодня так странно сказала — дескать, вот если бы ей было лет пятьдесят, тогда вроде бы как этот мальчик на нее запал бы, да еще если бы деньги были… С чего ей в голову пришло про пятьдесят лет и про деньги? Может, у нее уже есть… страшно сказать… подруга? И как раз пятидесяти лет и богатая?
— Ты такую знаешь среди Жанкиных знакомых?
— Вроде нет, но я же не выспрашиваю. Может, у кого спросить?
— У кого?
— Да хоть у Мари. Все равно к ней теперь ехать. Заодно и про Жанну так деликатненько расспрошу, они же дружат. Если наша лесбиянкой стала — то Мари обязательно уже в курсе.
— Ну, поговори. Только мне кажется, что ты все накручиваешь и раздуваешь из мухи слона. Мужчин ненавидит… почему так сразу? Просто Антон ее сильно обидел, и еще при такой работе она не может встретить никого достойного, только и всего. Время пройдет — все встанет на свои места.
— Ну, дай бог, дай бог. — Лиза перекрестилась.
Воспитанная, как и все, в духе атеизма, в последние годы она выучилась креститься и стала захаживать в церковь. Конечно, не было в ней той глубинной патриархальной веры, но Бога она уважала, побаивалась и старалась заповедям следовать, молитвы читать, хотя бы раз в год ходить на исповедь и причастие и иногда умеренно поститься. Эта несложная религиозная жизнь давала Лизе покой и уверенность, что она в мире не одна — если что, Бог ей поможет и подскажет. Анатолий относился к поздно проснувшейся вере жены скептически, посмеивался над ней, но, заметив нешуточную обиду Лизы, стал делать вид, что ничего не замечает.
Жанна была некрещеная. Катя крестилась сама, в достаточно сознательном возрасте.
Елизавета Аркадьевна и Мари друг друга не то чтобы совсем терпеть не могли, но, скажем вежливо, недолюбливали. При этом каждая отдавала дань восхищения позиции другой, но каждая считала, что она-то все равно устроилась получше, поскольку поумнее. На стороне Елизаветы Аркадьевны были возраст, опыт, солидный стаж семейной жизни и репутация идеальной жены и матери. На чашу весов Мари падали блестящее образование и карьера, успех у мужчин и умение крутить своими поклонниками, как жонглер шариками. А сходство Мари с тетей намного превышало ее сходство с матерью, просто Мари этого не замечала, уверив себя в том, что они с Елизаветой Аркадьевной противоположности во всем.