«Ну что, пойдешь? Развеемся?» — Было написано в ее взгляде.
— А что, и пойду! — решила Катя. — Я не хочу, чтобы все это загнало меня в тупик и заставило сидеть дома до самого отъезда в аэропорт. И если вдруг там окажутся эти сволочи, тем лучше.
— Да уж. Пройдешь мимо них с гордо поднятой головой, — щелкнула пальцами Марина. — Кстати, Оленин дает рекламу одного из своих ресторанов в моем журнале. Такой фьюжн, когда из каждой кухни взято самое лучшее. Ну вроде как утка по-пекински и фуа-гра одновременно. Я еще не пробовала, но собираюсь посетить это заведение. У нас это новость, хотя в Лондоне я уже была в таком, неплохо оказалось. Хочешь, использую это как повод поговорить с Олениным?
— Не надо, — покачала головой Катя. — Я натворила дел, мне и разбираться. А с Федором я сама поговорю. Без подробностей, разумеется.
— А вообще, девочка, запомни: никогда и ни перед кем не оправдывайся! — воскликнула Марина. — Извиниться и объяснить — можно. Оправдываться — никогда.
Они еще долго сидели, болтая об одежде, о косметике, о новых салонах красоты, которые появлялись в Москве постоянно, как грибы после дождя. Катя отвлеклась и расслабилась. Напряжение отпустило девушку, только она не знала, надолго ли.
Марина ушла за полночь, оставив подруге целый набор пробников кремов и духов: «Попробуй, это все новинки. Если понравится что-то, подарок за мной!»
…Все последующие дни Катя, стараясь не думать о своем нравственном падении, носилась по магазинам, яростно растрачивая свой гонорар за Никитину квартиру. Побывала она с Мариной и на бельевой презентации, заметив, что мужчин, пришедших полюбоваться новой коллекцией «Sopfie Malagola», куда больше, чем женщин. Манекенщицы на этом показе были фигуристые, с тонкими талиями и в меру развитыми бедрами. Их высокие груди лежали в чашечках изысканного белья как спелые плоды, вызывающие и аппетитные. Катя присматривалась к этим красоткам и про себя невольно прикидывала, которая из них могла бы получить подарок от «Tiffany». Они были такие прекрасные! Настоящие богини.
Вопреки прогнозам Марины, настроение Кати не улучшилось, и она окончательно впала в уныние. Тогда Катина подруга предприняла другую попытку пробудить в ней интерес к жизни. Марина отправила девушку в SPA-салон — Катю и это не впечатлило. Посетила она и рекомендованный Мариной салон красоты, съездила за билетами и, самое главное, выдержала непростой разговор с шефом.
Катя в общих чертах рассказала Станкевичу, что произошло, и он обомлел от ужаса, решив тотчас же позвонить другу и выяснить, получил ли он уже компромат или нет, а если получил, то как отреагировал. Чуть успокоившись, Станкевич сказал, что оба они идиоты и что Катя сама спровоцировала ситуацию тем, что умудрилась сбежать от Оленина, ничего толком не объяснив. И Катя это признала. Но она попросила шефа специально ничего не предпринимать. Тем более что речь шла не о ком-то постороннем, а о детях Сергея, о его родной крови! Станкевич упирался, крича, что подлость нельзя оставлять безнаказанной. А Кирку вообще придушить надо! Шеф кипел, как чайник на плите, разгневавшись до невозможности, и потому мог что-нибудь сотворить сгоряча, так что Катерине пришлось его успокаивать, хотя она сама еле сдерживала слезы. В конце концов Федор ее отпустил, благословив на поездку и пообещав: «Мы с Маринкой тут разберемся, что почем! Кстати, будет повод с ней повидаться!»