По объявленной аварийной тревоге корабль загерметизировался и затих. Центральный пост молчал. Молчал и командир БЧ-2, впервые столкнувшись с таким происшествием. Наконец, из центрального поста потребовали:
— Доложите обстановку и предложения, что делать дальше.
Мясковский, выйдя из минутного столбняка, начал докладывать сложившуюся обстановку в четвёртом отсеке. Но включённым в ИП-46 с загубником во рту не очень-то поговоришь: его доклад выходил путанным и непонятным.
Командир корабля капитан 1 ранга Сберев сгоряча решил выяснить лично, что же там у ракетчиков происходит. Без всякой защитной одежды и ИП-46 он буквально «влетел» в четвёртый отсек и, спускаясь в туман испаряемого горючего по трапу на приборную палубу, вдохнул «адскую» смесь и поперхнулся. Закашлявшись, он сел на ступеньку трапа и потерял сознание.
Антон, — и где только взялись силы, как мог — волоком дотащил его тяжёлое обмякшее тело до переборочного люка и попытался вытолкнуть в третий отсек. Но не тут-то было: Сберев в проблеске сознания намертво ухватился за ручку кремальерного затвора люка и всё его тело свело судорогой. Подоспевшие подводники, вытащили командира, а вместе с ним и Антона в третий отсек.
Вдохнув свежего воздуха, командир пришёл в себя. Сняв маску изолирующего противогаза, Липовецкий внятно доложил обстановку и предложил провентилировать четвёртый отсек в атмосферу с последующим продуванием его воздухом высокого давления. Что и было сделано.
Антон прибыл в четвёртый отсек. Там было уже всё размещено на штатных местах. Вот только Ошитков слегка «дымился». Антон ему сказал:
— Бегом за мной! — подчиняясь, старшина команды последовал за ним. Выскочив из лодки на пирс, у его корня на мелководье Антон столкнул Ошиткова в воду. Тот сопротивлялся, но поняв окрик «Дурак, лезь в воду, она смоет всю эту гадость!» послушно окунулся в спасительную среду моря. Отмывшись, вместе с командиром, на подъехавшей санитарной машине, они отправились в санчасть. Спустя несколько суток, без особых видимых последствий они вернулись в экипаж и отправились в отпуск. Все остальные отделались лёгким испугом и хорошим запоминающимся уроком на всю жизнь. Правда, у Антона першило и побаливало горло, но молодой крепкий организм вскоре оправился и пока не хотел признавать приобретения болячки так же на всю оставшуюся жизнь.
— Вопросы есть, — сказал Рахматуллин, приподнимаясь со своего места в просторной Ленинской комнате новой казармы. — Банкет готовить или как?
— Да вы что? Смеётесь! — замахал на него руками замполит. — Бросьте шутить! Можно подумать, что глава государства прибывает к нам на именины. Будьте серьёзными людьми. Ведь тут погореть можно. И без пламени!