— Благодарю, офицер, — улыбнулась новорождённая вамирша. — Полагаю, мой паспорт вам больше не нужен?
Ну конечно! Свежеобращённые вампиры всегда испытывают необъяснимую ненависть к собственным документам.
— Видишь ли, детка, как только я верну тебе паспорт, я тут же арестую твоего жениха за обращение несовершеннолетней.
Кольдэр вопросительно взглянул на меня.
— Идите, — сказал я. — Обычно я не отпускаю убийц, просто сегодня так встали звёзды. Ральту привет.
Солдэр вскинул брови, но ни о чём не спросил. Когда парочка, взявшись за руки, растаяла в предрассветных сумерках, Торн заметил:
— Вы, люди, удивительно нелогичны: за зло платите добром, лишая нас права презирать всех, кто не мы. Вы подрываете наши устои, Виктор.
— Это ты к чему?
— К тому, что благодарность — то самое чувство, которое может поспорить с нашим основным инстинктом — преданностью семье.
Я поморщился.
— Гранд, не говори красиво. Я не собираюсь становиться между Кольдэром и Ральтом.
— Верю, напарник.
Пока дождались конвоя и экспертов, пока те отработали на месте, а группа зачистки осмотрела развалины, начало светать. Мы с Торном возвращались к машине. Два здоровенных ворона гоняли ледышку по покрытому наледью капоту. Я кивнул на них вампиру.
— Оперативники, ёлки!
— А чего ты хотел? — возмутился Торн. — Им всего по семьсот! Я обратил их ещё детьми, вырастил, воспитал и сделал из них лучших солдэров клана. Они — моя семья, Виктор, всё, что у меня есть.
— Так влюбись, женись и нарожай своих. Тоже мне проблема!
Вампир рассмеялся.
— Наш брак обычно не предполагает взаимных чувств, Виктор, и заключается в интересах клана и воспроизводства расы. Любовь — это другое.
— Странные вы люди, вампиры, — помолчав, сказал я.
— Вот этого я всегда боялся, напарник — стать слишком человеком, — вздохнул Торн.
Я не видел его глаз, но был уверен, что Высший вампир просто вызывает меня на откровенность. Не дождётся.
— Пристегнись, — напомнил я, садясь в машину.
Внедорожник медленно пробирался через санитарную зону. Снова повалил снег.
— Тяжелая ночь, — неопределённо заметил Торн, вглядываясь во тьму.
— Ты спрашиваешь или утверждаешь?
Вампир не стал уточнять.
— Те двое занимали место в твоей жизни, Виктор. Хочешь поговорить?
Я взглянул на него.
— Тебе это надо?
— Тебе надо, напарник.
Я рассмеялся.
— Пытаешься стать мне родной матерью, Торн? Не стоит: я слишком хорошо тебя знаю.
— Мне просто интересно, Виктор.
— Да-да, сравнительная психология людей и вампиров. Ладно, с кого начать?
— С того, которого ты убил.
— Как скажешь.
Я продолжал спокойно смотреть на дорогу, собираясь с мыслями. А чего дёргаться-то: именно это я и сделал. Если Торн рассчитывал, что его прямота меня заденет, то он ошибся. Вампиры вообще переоценивают нашу чувствительность.