Каким-то чудом в это утро овсянка была без комков; мы запивали ее разведенным в кипятке сухим молоком. Затем Майк и Морис двинулись в путь, захватив свои рюкзаки, мое сочинение и экспонированную пленку. Джо по-прежнему нездоровилось, и он не покидал гамака. Мы с Доном принялись готовить снаряжение для стенки, решив поработать на ней завтрa, хотя наше личное снаряжение еще не подоспело. Дон смастерил из нейлоновой тесьмы самодельную обвязку. Как не назвать иронией судьбы тот факт, что из всех членов экспедиции только создатель беседки Уайлэнза оказался без этого приспособления! И друзья не могли его выручить: их обвязки не налезли бы на столь обширное брюхо. Четыре обвязки, которые взял Джо в своем магазине в Лэнберисе, больше подходили для какой-нибудь стройной девушки, чем для Дона с его стадесятисантиметровой талией! Я уложил кое-какое личное имущество и продукты на те два дня, что мы намеревались провести в лагере 8, в пещерке у основания Великого Носа.
День был облачный, совсем как на шотландской пустоши в ноябре. Холодные густые облака, готовые вот-вот пролиться дождем, лепились к скалам, словно белый мох, и болото Эль-Дорадо выглядело еще причудливее, чем обычно. Стоя возле моей палатки, я высмотрел двух крупных птиц, паривших слева от Носа; в это время небо на минуту расчистилось. Судя по всему, это были гарпии, которые гнездятся в этом районе. В прошлом столетии Шомбургк наблюдал гарпий по другую сторону Рораймы. Поглядев в свой цейссовский бинокль, Дон подтвердил, что они и впрямь не из маленьких, однако не сравнятся с кондорами, виденными им в Патагонии.
Майку повезло: придя с Морисом в лагерь 6, он узнал, что носильщик Освальд и еще двое индейцев только что прибыли с грузом из лагеря 4. Они доставили чай, кофе, сахар и рис. Выяснилось также, что Адриан послал Боба Фернандеса в Джорджтаун за продуктами, а Айзек Джерри рыскает по деревням, пытаясь нанять носильщиков. Майка встревожило подавленное настроение обитателей лагеря 6. Правда, ученые продолжали пополнять свои коллекции, но вообще в лагере царило уныние; Джонатан и «шпион» Морис без конца грызлись по мелочам, словно соперничающие примадонны. Хотя прибытие чая и кофе заметно всех подбодрило (один Нил по-прежнему предпочитал заваривать пальмовые листья), отношения оставались напряженными. Алекс уже не мог слышать, как Нил без конца тянет свое «Наступило утро», тем более что вторая строка звучала особенно фальшиво. А Нил, услышав от одного индейца, что тот видел капибару килограммов на девяносто, твердил Алексу и Гордону, чтобы они ее непременно сняли, доводя их до белого каления.