Петр Сергеевич, поднявшись на мостик, молча прочитал прогноз, потом передернул плечами и головой, словно стряхивая с себя росу, — «только вздремнул, понимаешь», — еще раз прочитал радиограмму и собрался выйти на мостик, но старпом остановил его:
— Вот, я на генеральной карте прикинул, с учетом многолетних данных, можем и этим курсом проскочить, чуть только зацепит, но лучше б влево повернуть. Так безопаснее.
— Как это вы рассчитали?
— Вот данные…
— Я не об этом. Ураган еще неустановившийся, скорости не знаем, а вы чего-то считаете.
— Но разница давлений, барическая тенденция, координаты же есть, общее направление, да и ветер понемногу заходит. Конечно, не как в аптеке, но примерно так. Все данные сходятся с атласом.
— Не надо мудрить, старпом. Это все кисель на седьмом молоке. Поплывем, как плыли, а там видно будет.
Старпом сжал губы, помолчал, потом спросил:
— Тогда я по трансляции объявлю, чтобы судно к плаванию в шторм изготовили?
— А зачем? Может, мы его и не увидим, шторм-то. Пусть боцман после чая обойдет судно, и все. К чему людей лишними звонками да командами тревожить?
— Но так мы упустим что-нибудь…
— Ну что же мы упустим на судне, которое уже месяц как в рейсе? Если мелочь только.
— Тем более нужно проверить, чтоб и мелочей не было.
— Ну что вы так о мелочах заботитесь? Мелочь — человека мельчит!
Старпом перестал сверлить карандашом карту, поднял голову:
— А я из-за таких мелочей перед одним пацаном и его мамой всю жизнь в долгу буду! Потому что никогда отца им не смогу вернуть. Понятно это?
— Не надо так, Кирсаныч. Просто тебе не повезло тогда. Пошли на море посмотрим. Кто впередсмотрящий-то?
— Жмуров с Лавченко. Но судно все-таки я сам еще раз обойду.
— Все организация, старпом? Что ж, ото неплохо. Главное, чтоб обед был вовремя сварен, — ответил, улыбаясь, капитан, — а в остальном работать надо, не так ли, Кирсаныч?
Косте Жмурову был отведен для наблюдения весь горизонт, а Филиппу Лавченко — носовой сектор. Поэтому Костя забрался на верхний мостик, а Филипп стоял сначала на правом крыле, потом перешел на левое. Стоял он нервно, неровно, все время оглядывался на американский сторожевик.
Костя, понаблюдав за ним сверху, не выдержал:
— Тебе куда было велено смотреть? Чего ты у меня работу отнимаешь? Не бойся, не слопает тебя американец.
— А тебе жаль? Неровен час, ты отвернешься, а я и посмотрел.
— Лучше вперед гляди, Филя!
— Гляжу и так.
Филипп Лавченко не был старым, кадровым матросом. Он рассказывал, что ушел в голодное время «от колхозу», сменил много мест и профессий, пока из портофлота не попал на суда дальнего плавания. На танкере так толком и не знали, как он жил до моря, даже помполит Вольтер Иванович Рыло́в, просмотревший до прихода на «Балхаш» личные дела всех моряков. В жизни был Филипп скуповат, а в работе — исполнителен и обстоятелен, — типичное то, как говорил «наследный принц» Валерка Строганчиков.