Коринф открыл глаза, прочный, неподвижный мир окружил его: белый стол, тот самый, надежный, в прохладном блеске ночи, которая вплывала в комнату сквозь окна, умывальник с гравюрой над ним, заплесневелый потолок. Его охватило чувство невероятного счастья, и он вспомнил, что в далеком детстве, когда его клали в постель с высокой температурой, все вещи отдалялись от него, но, просыпаясь среди ночи, когда температура падала, он видел комнату успокоенной, все приближалось и затихало.
Он не мог вспомнить, как попал наверх. Повернув голову, он поглядел в окно. Тонкие черные клочья скользили, заслоняя звезды, стекло звенело от ветра, легкий холодный ветерок иногда касался его лица. Все прошло. Все самое важное уже случилось, только он не знал, что именно. «Зачем мне это знать?» — подумал он и стал искать сигареты, но вспомнил, что они кончились. «Я должен что-то сделать, совершить поступок: бросить курить, к примеру», — подумал он. В ту же секунду он принял решение, спустил ноги с кровати и опустился на колени. Изумленно прислушивался он к полной гармонии чувств внутри себя: в это невозможно было поверить. Потом разглядывал свои ладони: хорошо знакомые пятна во тьме; потом провел руками по волосам. Кончено. Он побывал в Дрездене.
Над головой послышался шум. Он в ужасе уставился на потолок. Сердце у него замерло. Шум переместился, и он увидел тень, спускающуюся по железной лесенке со смотровой площадки. К стеклу прижалось лицо, в дверь постучали.
— Вы еще не спите, американский господин?
Он затаил дыхание, глядя на лицо, и глухо заворчал. В комнату вошел Южен, в халате, тапочках и с шарфом на шее.
— Зажги свет немедленно.
— Мне свет не нужен.
— Все равно зажги.
Разом ослепнув, он зажмурился. А когда вновь открыл глаза, то увидел, что шарф на Южене красный.
— Ты что, лунатик?
Южен не ответил. Открыв рот, он разглядывал костюм Коринфа. Коринф тоже осмотрел себя. Он был вымазан с ног до головы в грязи, один карман оторван, на башмаках — комья земли и листья, руки черны от грязи. Он оглянулся на кровать: белое покрывало было безнадежно испорчено.
Южен расхохотался:
— А теперь поглядите на себя в зеркало! Вылитый садовник! У нас раньше был садовник, он всегда так выглядел!
Пока Коринф умывался, Южен сел на кровать.
— Чем это вы занимались?
— Играл с собакой. А ты — зачем ты пришел?
— Так… Мне не спалось.
— И ты решил: дай-ка поднимусь на крышу.
— Да! — рассмеялся Южен.
— А герр Людвиг об этом знает?
— Нет.
— Что ты делал наверху?
— Ничего. Смотрел.
— О.
— Стоял так. — Южен встал, грациозно разведя руки: вылитый Гермес.