— Тут разве разберешь? — Степан тревожно оглядывался. — Видал такое, Слава? Это осм, сука такая, поцеловал. Хорошо, что промазал.
Откуда-то долетел крик. Я вскинулся, ушами поводил, но не поймал, откуда.
— Как это? Ты ж говорил — они неопасные… — Я стал вспоминать, какая тварь еще может на живом человеке кожу до мяса сварить.
— С виду и я неопасный.
— Зачем же он с ним целовался?
— Так плюются они, гады.
— Отнесем его к лесу? — Мне показалось, снова закричали. Вроде баба, коротко так. И в ответ с другой стороны, от мусорного завода донесся вой. Никак крысопсы, эти завсегда на чужой страх бегут!
— Давай, бери за ноги.
Мы взялись за мужика, и тут он очнулся. Забился весь, застонал:
— Ги… гиго…
— Чего? Ты нас не бойся, мы тебя на Пасеку отнесем!
Туман был совсем близко, мне это вовсе не нравилось. Вот-вот нас как шапкой накроет, тогда огнемет не поможет. Любая сволочь сможет близко подобраться. До Пасеки было всего ничего, за пять минут добежим…
— Иголка… — Мужик разлепил губы, половина рта у него выглядела так, будто горящую головешку грыз.
Я взял у Степана фляжку, там бражка на травах была, ядреная, ага, мертвого поднимет. Влил мужику маленько в рот. Тот захрипел, закашлял, кровью меня забрызгал.
— Чо? Где иголка, ты о чем? Степан, прикрой взади, я его один донесу.
Потопали мы взад. Я первый, Степан с огнеметом кружился. Крысопсы завыли, уже ближе. Тут мужик совсем от браги очнулся, как мне в грудь когтями вцепится!
— Иголка там… лесникова дочь… Иголка. Помоги… найди ее…
— Где там-то? Где? Чо вы туда без охраны полезли?
Тут в третий раз женский крик долетел. Пасечник корчился от боли, уцелевший глаз слезился. Еще ногти он с пальцев содрал, пока полз.
— Там Поле… прожигать клинки ходили… маркитантов заказ… они нас выследили… Иголка наверху… спряталась…
— Да где? На подстанции, что ли?
Пасечник раззявил перекошенный рот, губы треснули, кровь пошла. А сам глаз закатил.
— Бегом, бегом, — зашумел взади Степан. — Славка, до леса надо донести, наших догнать, уж потом лялякай!
Мигом мы добежали до улицы, спрыгнули в раздолбанный асфальт, донес я мужика до границы его родимой Пасеки. Наших уже след простыл, ага, только трава спрямлялась, под колесами замятая. Но уехали недалеко, по просеке кустистой быстро не разгонишься.
— Степан, донесешь его? Наших догони, там разок пальните, мигом пасечники прибегут.
— Твердислав, ты чего задумал? Ты это брось.
— Степан, ты не слыхал разве — девка там потерялась!
Тут дядька Степан сказал про меня много антиресного. Я аж присел маленько, ага. Надо бы его попросить, чтоб научил так культурно выражаться, а то я все больше кулаком в нос умею…