– Дааа, делаа.
Причины для удивления у Марченко действительно были, причем веские. Начать хотя бы с того, что письмо пришло из Нижнего Тагила! Про данный населенный пункт Роман, как ни напрягался, так и не смог вспомнить ничего конкретного (и это несмотря на твердую четверку, которую он имел в школе по географии!). Так что волей-неволей приходилось пока полагаться только на сведения, изложенные в самом письме. А сведения были еще те!
После прочтения письма картина складывалась следующим образом: Александр Марченко – Ромкин отец – был отправлен в эвакуацию на Урал. Причем не просто так, а вместе с Тростянецким деревообрабатывающим заводом, в просторечии – просто «ДеО», на котором, между прочим, числился главным бухгалтером. Сам завод – тяжелое наследие царского режима – был Ромке хорошо знаком, так как он и сам там работал электриком еще с тех пор, как закончил свою учебу в школе и вплоть до марта текущего года (с перерывом на прохождение срочной службы в Рабоче-крестьянской Красной армии). Так что весть об успешной эвакуации родного предприятия Марченко порадовала. Зато совсем не радовало другое: эвакуировали, оказывается, только отца как сотрудника предприятия, а вот мать, дед с бабкой и младшая сестра остались в Тростянце, который вот уже с месяц как находится под оккупацией – что-то теперь с ними будет?…
Ответа на этот вопрос у Марченко не было.
* * *
Осеннее наступление немцев грянуло как гром среди ясного неба. Разведка допустила очередной просчет, который имел поистине чудовищные последствия. Да что греха таить – ошиблись все. Никто, ни в Ставке Верховного Главнокомандования, ни в Генштабе, ни в разведке не предполагал, что немцы после колоссальных по размаху боев под Ленинградом и на Украине, где были задействованы все подвижные соединения врага, смогут столь быстро подготовить новое наступление. Все указывало на то, что враг отказался от наступления на центральном участке фронта, полностью сосредоточившись на развитии достигнутого успеха на севере и юге. Немцы окружили и разгромили войска двух армий Южного фронта под Мелитополем, ворвались в Крым и Донбасс, занялись штурмом Моонзундских островов, с которых летчики Краснознаменного Балтийского флота бомбили Берлин… На московском направлении все это время царило относительное затишье.
В центре инициативой всецело владели советские армии, ведя частные наступательные бои местного значения для улучшения положения войск. Перегруппировку противника, в частности прибытие на центральное направление 4-й танковой группы, советская разведка прозевала. Первые тревожные признаки готовящегося вражеского удара стали появляться только во вторую неделю сентября – слишком поздно, для того чтобы принять адекватные меры противодействия. Да и с масштабом ожидаемого немецкого наступления генштаб ошибся очень сильно – вместо частных операций по улучшению оперативно-тактической обстановки в преддверии неизбежной зимней кампании враг предпринял полномасштабное наступление невиданного доселе размаха. По количеству задействованных пехотных, механизированных и авиационных соединений новое немецкое наступление затмило даже грандиозные операции под Минском и Киевом. К такому повороту событий войска Западного, Резервного и Брянского фронтов были не готовы. В придачу ко всем прочим бедам, свои удары немцы нанесли совсем не там, где это считалось вероятным, и где плотность советских войск была максимальной – в стороне от основных шоссе. Эффект от мощи удара, помноженной на внезапность, был просто ошеломительным.