Он был очень близок с Константином Павловичем Хохловым, это была и творческая, и человеческая дружба, до последнего мгновения он был с ним, когда тот умирал. И после он понимал — жизни ему в БДТ не будет, и хотел уезжать в армейский театр в Германию. Георгий Товстоногов пригласил его, выслушал его соображения, доводы и попросил — давайте отложим этот разговор на год, через год вы решите, уходить или нет. И тут пошли спектакли, и Кирилл вдруг стал настолько актером Товстоногова, как никто! Он проработал с Товстоноговым 33 года, и это была ни с чем не сравнимая школа. Когда Георгия Александровича спрашивали, кого вы готовите себе на смену, он всегда отвечал — никого. Но его сестра сказала, что он хотел, чтобы театр потом возглавил Лавров. И общим голосованием худсовета Кирилл был приговорен к этому. Он поставил условие, чтобы и труппа голосовала. Он тянул эту лямку много лет, знаю, что для него это всегда было нагрузкой, моральной в первую очередь.
Кирилл — человек советской эпохи. Будучи депутатом Верховного Совета, он отыскал могилу своего деда в Белграде и даже нашел его портрет, он был свернут в трубочку и пришлось реставрировать. Он работал председателем культурной комиссии Верховного Совета, очень много делал для искусства на этом посту. Кирилл был хорошим товарищем, не хочу употреблять слово — мужик, в нем немного другой подтекст, он был настоящим человеком, настоящим другом и честным работником. Честным во всем. Он был артистом не для эффекта. Я, к сожалению, не видел некоторых его важных ролей. Мне рассказывали, как он совершенно замечательно играет в „Четвертом“, восторженно говорили, какой он Молчалин в „Горе от ума“.
Помню, как он сомневался, идти или не идти сниматься в фильме „Мастер и Маргарита“. Он там такой товстоноговский по ощущению, наполненный по-настоящему, он не играет, а живет. Это самое главное, то, чем Кирилл, „не имея театральной школы“, обладал. И это дало возможность ему создать галерею образов, оставшихся в памяти зрителей».
Так что же это был за театр, в который так счастливо попал Кирилл Лавров?
В те годы (как, впрочем, и сегодня) Киевский русский драматический театр им. Леси Украинки обладал прочной и доброй репутацией. За два года до ленинградских гастролей театр побывал на гастролях в Москве, где выступал на сцене МХАТа (а надо отметить, что никогда до того момента сцена МХАТа не предоставлялась гастролерам) с серьезным и очень интересным репертуаром, в котором были пьесы А. Н. Островского и А. С. Грибоедова, Л. Н. Толстого и А. М. Горького, И. А. Гончарова и Леси Украинки. Кроме того, в репертуарной афише были имена советских драматургов — А. Крона, Л. Леонова, К. Паустовского, К. Симонова, А. Штейна, а также европейская классика — К. Гольдони, П. Бомарше, Б. Шоу. Далеко не каждый советский театр мог похвастаться подобной афишей — разнообразной и богатой.