– Когда получишь пиццу, получишь их к своим услугам.
Молли изучила карту с лица и изнанки:
– Это «кредитка Diners Club» или вроде того?
Это карта непредвиденных обстоятельств для Рэйтов, – сказал он. – Лара выдает их членам семьи. С момента, как только они впервые обналичивают средства на счету, она будет действительна следующие двадцать четыре часа.
- Насколько? - спросила Молли.
– Двадцать четыре часа, – повторил Томас.
Брови Молли полезли вверх.
Томас сдержанно улыбнулся:
– Не беспокойся о сумме. Моя сестра на самом деле не верит в пределы. Делай с ней все, что захочешь. Мне безразлично.
Молли взяла карточку и очень бережно поместила ее в свой подержанный дамский кошелек.
– Ладно. – Она посмотрела на меня:
– Пора?
Я кивнул:
– Поторапливайся.
Она задержалась, чтобы достать ручку из кошелька. Затем нацарапала что-то на салфетке и передала мне. – Телефон моей квартиры.
Я взглянул, прочитал и запомнил. Затем я толкнул ее Томасу, который спрятал салфетку в карман.
- Ты собираешься просто отправить ее туда одну?
Молли безучастно посмотрела на Томаса. А потом исчезла.
- Да, - сказал Томас. - Конечно.
Я встал и пересек комнату к двери. Я открыл ее и выглянул, будто бы подозрительно оглядываясь. Я почуствовал как Молли проскользнула мимо меня. Затем я снова закрыл дверь и вернулся внутрь. Над озером грохотал гром, но дождь не начался.
– Я заметил, – протянул мой брат, – что ты не оставил ей способа для связи с тобой.
– Неужели?
Он фыркнул:
– Думаешь, Хват способен навредить ей?
- Я думаю, она не даст ему большого выбора, - сказал я, - Она прошла долгий путь - но Хват это точно не тот вид угрозы, с которым ей стоит связываться. Он привычен к очарованию, он может ему противостоять, и он умён.
- Но и Молли не так уж и слаба, - возразил Томас.
Молли - это моя ответственность, - сказал я.
Я не ожидал, что эти слова выйдут у меня такими холодными, такими резкими. Гнев нахлынул внезапно и все еще клокотал и бурлил во мне. Какая-то часть меня разъярилась на Томаса, когда он стал подвергать сомнению моё решение на счёт моей же ученицы. Молли была моей, и будь я проклят, если какой-то смазливый мальчишка-вампир с точёной челюстью решит…
Я закрыл глаза и стиснул челюсти. Гордыня. Собственничество. Территориальность. Это был не я. Это мантия Зимы говорила во мне.
Извини, – сказал я через минуту и открыл глаза.
Томас никак не отреагировал на мое рычание, мой гнев или мои извинения. Он просто изучал меня. Затем он тихо сказал:
– Я лишь хочу кое-что тебе предложить. Я не пытаюсь заставить тебя что-то сделать. От тебя требуется только выслушать меня