В наступившей тишине она подошла ко мне — её зелёные глаза были обрамлены полумаской из драгоценных камней и какой-то краски вроде хны, бёдра покачивались, и она буквально излучала секс. Не то чтобы она никогда раньше не была соблазнительной, но сейчас это было возведено на совершенно новый уровень.
— Только посмотрите на него, — сказала она, обходя меня кругом и разглядывая, неторопливо и тщательно. — Похоже, слухи о твоей смерти оказались сильно преувеличены.
— Привет, Мэйв, — сказал я. — Знаешь, я чуть было не пришёл в таком же наряде. Вот вышел бы конфуз.
Зимняя Леди, преемница и заместительница Мэб, завершила круг и остановилась передо мной, просто источая чистое животное влечение.
— Это День рождения. Я одета в костюм «в чём мать родила».
Она глубоко вздохнула, в основном, для эффекта.
— Надеюсь, тебе понравилось.
Чёрт побери, да, мне понравилось. Или, по крайней мере, всему, что находится южнее моей верхней губы, причём намного больше, чем следовало бы. Она не наводила на меня никакой магии; я бы сразу почувствовал сигнал тревоги, как только увидел её. Должно быть, всё дело в отдыхе, физических упражнениях и хорошем питании, чего я в прошлом, в реальном мире, по большей части благополучно избегал. В результате у меня здоровое, стойкое, но совершенно нормальное либидо. Абсолютно естественное.
Произошедшие во мне перемены ни при чём. Всё, что сделала для меня Мэб, исцелив перелом позвоночника, дав мне возможность двигаться со скоростью вампира и наделив своего рода рефлексами, которые позволяли уворачиваться от атаки разъярённого малка, не изменило меня на каком-то фундаментальном уровне.
Здесь, в Запретных Землях, всё это было абсолютно здоровым и нормальным.
Взгляд Мэйв встретился с моим, и она одарила меня медленной, медленной ленивой улыбкой. Я почувствовал, как всё моё тело содрогается в ответной реакции на Мэйв, на её присутствие, её близость, её… всё. Было что-то в этой улыбке, передавшееся мне в этот краткий миг — Мэйв, как она будет выглядеть в экстазе, подо мной, глядящая на меня с бессмысленным от возбуждения выражением прелестного лица. Вместе с этим видением пришли сотни, а то и тысячи других — каждый образ был одним остановившимся мгновением, моментом из тех, что можно пережить лишь в безумном сне — застывшие и наложенные поверх друг друга, каждое из них обещание, предсказание, и каждое нацелено прямо на самые базовые, наиболее примитивные части моего мозга. Эта информация не ограничивалась зрительными образами. Каждый слой-вспышка имел своего рода оболочку чувственной памяти, у каждого она была частичной, но интенсивной, — осязание, вкус, запах, слух, зрение — десятки и десятки желаний и фантазий, сжатые в один миг порочного вдохновения.