– Что там? – нетерпеливо спросил Клык.
– Баба голая, – подначил Студент.
– Да иди ты!
– К ней? – невинным тоном поинтересовался Леха.
– Что, в натуре, баба? – вскинулся Клык.
– Успокойся, нет никакой бабы, – хмыкнул Гусев.
– Дай, гляну. – Клык потянулся к винтовке Чечелева.
– Обойдешься. Я сам на бабу смотреть буду.
– Сволочь!
А Студент приговаривал:
– Сиськи какие! Четвертый или даже пятый размер… Жопа… Ништяк!
– Уймись, страдалец, – урезонил его Гусев. – Интересно, куда блатные ходили? И ведь как они ловко! Втихаря от всех. Я даже не заметил, как смылись. Где же они были?
– Так пойдем, спросим! – бодро предложил Чеснок.
Он хоть и побаивался уголовников, но чувствовал, что парни в обиду его не дадут.
– Пошли, – легко согласился Лютый.
Он и сам собирался так поступить. Ведь эта братва из его взвода. Командир, твою мать…
Урки тем временем короткими перебежками, прячась за всевозможные укрытия, устремились на позиции штрафной роты.
Гусев с бойцами аккуратно прокрался за ними.
Первым делом он доложился Никулишину, показав трофейную винтовку.
– Отстрелялся, падла, – коротко сообщил Лютый и добавил: – Пусть подносчиков отправляют. Моим жрать нечего.
– Доложу, – кивнул ротный. – Ты молодцом, Гусев. Матерого волчищу уработал.
– С ним вот еще что было. – Павел передал ему план минных заграждений.
– А вот это ценно вдвойне. Комбат тебе…
– Знаю-знаю, – перебил его Гусев. – Скостит еще месяц, но у себя оставит.
Вернувшись, Гусев подозвал Лемешко, Чечелева и Чеснока:
– Вы со мной или как?
– Само собой, – ответил Студент.
Чеснока Павел все же не взял, оставил дежурить у рации.
Они пошли к закутку, облюбованному урками.
Без Фантика блатных осталось шестеро. Они устроились на пластмассовых ящиках вокруг точно такого же, накрытого газеткой. На ней лежали деликатесы по нынешним временам, особенно для штрафников, не балуемых разносолами: круглая полупрозрачная банка с кусочками какой-то рыбы в масле, нарезанные желтые ломтики сыра и розовой вареной колбасы; посредине ящика возвышалась двухлитровая пластиковая бутылка газировки.
Увидев такое изобилие, Гусев и его бойцы замерли, с непониманием осматривая «пиршественный стол».
– Приятного аппетита, – произнес Павел.
Продолжить разговор он собирался более жестко.
– Не жалуемся, начальник, – ответил Смешной.
Другие уголовники даже не повернули голов в их сторону. Они не спеша накалывали штык-ножами колбасу, сыр, ломтики рыбы, отправляли их в рот, медленно прожевывали. Жевательные мускулы выделялись на их худых осунувшихся лицах с бледной, нездорового цвета кожей.