А такие, как эти уголовники, раньше становились первопроходцами. Да хотя бы та же Сибирь лихими людишками завоевывалась, что до этого на большую дорогу с кистенями выходили.
Даже баб им в крепости присылали соответствующих. Кидался клич среди баб: кто желает пойти жинкой в Сибирь, та получит пять рублей серебром. Деньги по тем временам очень хорошие. Можно было крепкое хозяйство на них поднять.
И находились желающие. Шли. Становились женами тех первопроходцев. Нередко в пьяной горячке убивали мужиков своих. За это жинок били плетьми на центральной площади и опять выдавали замуж.
Все это Павел еще до войны читал про Красноярский острог семнадцатого века.
Он покачал головой.
– Ладно. Понял я. Надо будет сходить, глянуть. Может, пригодится. Дашь фонарь?
– Дам, – согласился Циркач и добавил: – Ты Клыка усмири, начальник, чтобы людям не грубил, и сам аккуратнее со словами будь.
– А то что? – не удержавшись, с вызовом спросил Гусев.
– Пойду я, начальник, – будто бы покорно произнес Селиверстов, проигнорировав вопрос.
Он ушел, а Павел махнул рукой Клыку и Студенту, подзывая.
– Ну что? – спросил Лемешко.
Павел пересказал им все, что услышал от Циркача.
– Надо бы сходить, проверить. Может, сгодится, чую, наступление скоро.
– Сходим, – поддержал Студент. – Только как впотьмах-то идти?
– Циркач обещал фонарь дать.
– Запасливые, – проворчал Клык.
– Жалуется он на тебя, говорит, людям грубишь, – усмехнулся Павел.
– Настучал, что ли? – беззубо улыбнулся Студент.
– Предупредил, – поправил Гусев. – Так что ты, Миха, лишний раз на рожон не лезь. Блатные и без того тебя, как омоновца бывшего, не любят, а ты им масло на огонек льешь. Голову ночью отрежут – скажут, так и было.
– Спасибо за заботу, командир, – кивнул Клык. – Только и ты меня послушай. Я тебе дурного не посоветую. Ты свое дело сделал: снайпера грохнул, материалы ценные при нем нашел, начальству передал. К чему инициативу с этим ходом подземным проявлять? Все равно был штрафником, им и останешься. Никто статью с тебя не снимет. Даже с раненых не снимают – слышал?
– Слышал, – вздохнул Гусев. – Только и ты не забывай: все идет к наступлению. Даже если переберемся через минное заграждение, все равно в лоб на пулеметы выйдем. А мне этого не хочется, совершенно не хочется.
– И мне не хочется, командир. Просто много желающих нашими ручками из огня каштаны таскать – и мне это не по душе.
– И, тем не менее, надо сходить, – решил Лютый. – Но не для того, чтобы пошариться. Наверх подниматься не будем. Разведаем только, что да как. Вот те крест, пригодится скоро.