кто-то произнес:
– Вроде бы сюда один забежал.
Сердце Игоря от страха часточасто застучало.
«Заметили», – подумал он в отчаянии и поднял автомат.
Его ладони стали совсем мокрыми, а пот, стекающий из-под каски на лицо, еще больше разъедал слезящиеся глаза. Вонь не давала дышать, но Огрешков терпел.
На улице послышался скрежет битого кирпича под берцами преследователей, шум осыпи, падение и сдавленное ругательство.
Опять донесся напряженный голос:
– Тихо, здесь он где-то. Давай, кинь гранату вон в тот подъезд.
«Ну уж, хрен вам!» – отчаянно подумал Игорь.
Одним прыжком он очутился у выхода и выстрелил наугад.
В ответ тут же затрещали вражеские автоматы. Несколько пуль попали в подъезд, смачно впились в стену, высекли бетонную крошку. Остальные пули хлестанули по дверному косяку, вырвали щепу и выбили мелкую пыль застаревшей краски.
Огрешков выстрелил снова. Одновременно с этим почти у самого входа грохнул взрыв брошенной гранаты. Игоря швырнуло в черноту.
Когда он выплыл из небытия, то первое, что ему удалось осознать – это солнце, брызнувшее нестерпимым светом в приоткрывшиеся глаза.
Чья-то тень заслонила солнечный свет. Игорь посмотрел несколько увереннее, чувствуя, как гудит голова, а уши словно забиты ватой.
Какое-то время Огрешков никак не мог понять, что случилось, где он, почему лежит. Потом цепь событий восстановилась, сердце вновь застучало тревожно, сознание вмиг заполнилось страхом. Он попытался пошевелиться. Тело слушалось. Игорь сел и почувствовал, как его будто уносит в сторону. Если бы стоял, то наверняка упал бы от такого головокружения.
кто-то насмешливо произнес:
– Смотри, очухался козлик!
Другой ответил:
– Не, не совсем. Щас я его взбодрю.
И тут же на голову Игорю обрушился ослепляющий болезненный удар. Вскрикнув, он откинулся на битый кирпич, перевернулся на бок, сжался калачиком, закрывая голову руками.
– Спит, что ли? – с фальшивым удивлением в голосе поинтересовался один из истязателей.
– Надо еще разок взбодрить, а то, в натуре, захрапит сейчас, – ответил второй.
Следующий удар пришелся по почкам. Непереносимая боль пронзила все тело. Игорь утробно вскрикнул и застонал сквозь зубы. Приоткрыв глаза, он увидел у самого лица пыльные стоптанные берцы со стертыми каблуками, вместо шнурков – кусочки медной проволоки.
– Э! Хорош косить! Вставай! – властно распорядился владелец непрезентабельной обуви.
Голос почти мальчишеский с прорезающимся баском. И от этого Игорю становилось почему-то еще страшнее. Истязатель примерно его ровесник, может, чуть постарше, и вот у этого еще не оперившегося птенца аура жестокости почти ощутима, можно сказать, осязаема.