Долго ли продолжалось бы наше молчание – не знаю, но ему суждено было прекратиться следующей сценой.
Приземистый мальчуган лет девяти, в широчайших, но коротких портках и рубахе, подпоясанной ниже живота, вынырнул откуда-то из-за плетня и трусливой, спутанной рысцою направился к стороне риги. Громадная косматая шапка (вероятно, отцовская) свободно болталась на его головке и то и дело надвигалась ему на глаза.
– Эй, ты! Как тебя… Малый… малый! – оглушительно закричал Аристарх Алексеич.
Мальчуган остановился в некотором раздумье и, после минутной нерешительности, робкой поступью подошел к «балкону», сняв на ходу шапку и обнаружив глазенки, полные лукавства и вместе смущения.
– Знаешь, кто я? – спросил его господин Тетерькин, грозно насупливая брови.
– Ба-ари-ин, – пролепетал мальчуган, комкая в руках шапку.
– Барин! – иронически передразнил Аристарх Алексеич, и затем сурово добавил: – Как же ты, негодяй, осмелился по барскому двору в шапке идти, а? (он сделал ударение на словах «барский двор»),
Мальчуган молчал и почесывал одна об другую свои босые ножонки.
– Я тебя, каналью, спрашиваю? – повторил господин Тетерькин.
Мальчуган с озадаченной миной спустил рукав рубашонки, старательно высморкался в этот рукав и – молчал. Аристарх Алексеич долго и пристально глядел на него.
– Ты чей? – спросил он вдруг.
– Михей-ки-ин сы-ин, – дрожащим голоском произнес мальчуган и внимательно стал разглядывать свою громадину-шапку.
Аристарх Алексеич опять пристально и напряженно осмотрел его с ног до головы.
– Так ты Михейкин сын, а?
– Михейки-ин…
– Как же ты не видишь, барин сидит на балконе, а? Михейкин сын безмолвствовал.
– Как же ты, свинья, не замечаешь – сидит барин, и ты ломишься в шапке, а? – настоятельно повторил господин Тетерькин.
Опять безгласие, но прерванное тихим вздохом.
– Балкон, барский дом, сам барин сидит на балконе – и ты, скотина, шапки не ломаешь, а?
Все мы с добрую минуту помолчали. Мальчуган порывисто вздернул штанишки и наклонил голову, отчего волосенки свесились ему на лоб и закрыли глаза.
– Так ты сын Михейкин? – снова спросил господин Тетерькин.
– Сы-и-ин…
– Хм…
Аристарх Алексеич подумал, сделал величественное мановение рукою и отрывисто произнес:
– Пшел вон!
Мальчуган радостно взмахнул волосами, сверкнул исподлобья темными глазенками, на этот раз уже не выражавшими смущения, и, с удивительной поспешностью перебирая пятками, скрылся за амбаром.
Спустя некоторое время по исчезновении Михейкина сына на дворе появился мужик, еще издалека снявший шляпу и подходивший к нам с подобострастной улыбочкой.