) и собирается «Новгород засести», власти отнеслись к возникшей угрозе со всей серьезностью. На Волок к находившимся там боярам кн. Никите Васильевичу и кн. Ивану Федоровичу Овчине Оболенским были посланы срочные распоряжения. Князю Никите от имени государя велели «спешити к Новугороду наперед князя Андреа, да велели город крепити и наместником всех людей к целованию привести». Судя по летописи, данная воеводе инструкция предусматривала возможность серьезных боевых действий: «…и приедет князь Андрей к Новугороду, и князю Никите [Оболенскому. —
М. К.], укрепяся с людми да с наместники, да против князя Ондрея стояти, сколко Бог поможет, и посаду ему не дати жечь; а нечто будет князь Андрей людми силен добре, и князю Миките быти в городе и дела великого князя беречь с владыкою и с наместники заодин»
[687].
В Летописце начала царства наказ кн. Н. В. Оболенскому изложен несколько иначе: здесь основной упор сделан на обеспечении лояльности новгородских властей. Великий князь, по словам летописца, послал князя Никиту Васильевича «в Новогород в Великий ко владыце и к наместником, а велел людей укрепити и дела своего беречи: будет князь [Андрей Старицкий. — М. К.] похочет Новгород засести, и владыка бы и наместники Новгородцкие они бы того не учинили, что князю Новгород здати»[688]. В последних словах сквозит некоторое недоверие великокняжеского правительства по отношению к местной новгородской администрации.
Другому воеводе, стоявшему на Волоке, кн. И. Ф. Овчине Оболенскому, был послан письменный приказ: «з людми збиратися» и идти вдогонку за старицким князем. Рать князя Ивана Овчины была усилена за счет новгородских помещиков, которые незадолго до описываемых событий были вызваны на службу в Москву, а теперь их вернули с дороги и велели присоединиться к войску кн. И. Ф. Оболенского[689].
Теперь посмотрим, как восприняли весть о приближении мятежного старицкого князя в самом Великом Новгороде. В Новгородской II летописи (представляющей собой ряд выписок из более ранних местных летописей) под 1537 г. говорится: «Того же лета майя в 6 день бысть сметение в Великом Новегороде от князя Оньдреа Ивановичя, брата великого князя. Бегали новгородци в осаду, да город обложили того же дни Торговую сторону, а срубили город в три дни»[690].
В словах новгородского летописца нет и тени симпатии к мятежному удельному князю: здесь он изображен как враг, приближение которого вызвало смятение в городе, оказавшемся вдруг — в мирное время! — на осадном положении. Другая Новгородская летопись, по списку П.П. Дубровского, так передает настроение жителей: «А в Великом Новегороде тогда бысть печаль велика»; архиепископ Макарий с игуменами, священниками и дьяконами ежедневно совершал молебны «о устроении земском, и о тишине, и о государеве здравии великого князя Ивана Васильевича всеа Руси», и об избавлении «от межусобныя брани»