А потом напряжение спало, подписали бумаги и стали ждать реакции: кто-то уехал с докладом. Закуски стояли, выпивка. Сначала никто не притрагивался, молча сидели и ждали, потом приехал председатель Фонда, всех поблагодарил. Говорит: «Теперь можете выпить». Налили по рюмке, выпили, и как-то сразу расслабились. У Валеры было чувство, что он сделал нечто большое, даже необыкновенное, причём со скандальным привкусом.
И вот, когда дело закончилось, выпили, надо расходиться – время позднее, погода отвратительная, слякоть, ветер со снегом.
Валера, говорит:
– Давайте поедем уже. Кто меня повезёт?
А ему кто-то из сотрудников отвечает:
– Сейчас-то уже нет никого. Сам дойдёшь!
Вот так, значит. Сюда везли чуть ли не на танке, с охраной и почестями. Обратно – сам дойдёшь.
А там ещё на Ленинском проспекте в переходах в это время наркотическая шпана вечно тусуется, обколотые, пьяные. Идти мимо них тоже небольшое удовольствие.
– Да я шапку забыл, и зонта нет.
– Ну, возьми, вот тебе зонт!..
И он вдруг понял. Знаете, это как будто кувалдой по голове: мавр сделал своё дело, мавр может уходить. А Валера в тот момент чувствовал себя если не героем, то, по крайней мере, значительной фигурой, настолько вырос в собственных глазах.
И вот обратно этот человек, на которого только что камеры со всего мира были направлены, поддатый, мокрый, под чужим зонтом пешком вернулся в гостиницу.
Где-то в первом часу ночи раздался звонок, позвонили ему в гостиничный номер и сказали: «Всё, можешь спать спокойно. Мы только что оттуда. Всё доложили, получено добро».
А после аукциона остался протокол, где только две подписи – председателя комиссии и Валерина. Это важно стало, когда вернулись к ситуации уже с другой стороны, и Валеру предупреждали: будьте готовы, можете быть вызваны в суд по делу Ходорковского как свидетель. И мы довольно долго находились в нервном напряжении, потому что всего две подписи на документе о том, как всё произошло.
Ну, и что дальше? После такого события мой муж стал человеком, который продал «ЮКОС». Сама эта формулировка ему нравилась, её печатали в заголовках статей, в интервью. Короче говоря, начались пресловутые медные трубы.
Мы в жизни ни с чем подобным не сталкивались: слухи, сплетни, какие-то беспочвенные догадки.
Естественно, самая больная тема, которая нас даже разлучила с несколькими друзьями, – это тема денег. Официально же считается, что аукционисту положен какой-то процент от сделки. Если посчитать даже очень скромную долю процента, Валера должен был получить вознаграждение в размере девяти миллионов долларов. И все, понятное дело, решили, что из Москвы он вернулся с мешком денег.