кондитерской.
Рабби Хейнеман разрешил наши сомнения, посоветовав Дворе принять приглашение, но воздержаться от еды в кондитерской.
«В крайнем случае, — сказал он, — пусть она возьмет с собой что-нибудь кошерное из дома, чтобы не чувствовать себя белой вороной в кругу подруг.»
Эти становившиеся все более частыми контакты с рабби Хейнеманом оказали на меня благотворное влияние — я стал менее агрессивным и не столь нетерпимым в отношениях с окружающими.
Тем не менее в политике местного еврейского «истеблиш-мента» оставалось еще немало такого, что продолжало меня раздражать или огорчать. А поскольку в ту пору главным местом, где я мог излить свои чувства, была для меня моя еженедельная колонка в местной еврейской газете, то недостатка в темах для своих публикаций я никогда не испытывал.
Глава 6. Статья про брак с неевреем
ОТНОШЕНИЕ НАШЕЙ ОБЩИНЫ к тем или иным вопросам еврейской жизни нередко ставило меня в тупик, и я привык вести свои маленькие войны. Тем не менее, я оказался совершенно неподготовленным к той буре негодования, которую вызвала одна из моих еженедельных статей.
Дело в том, что я опубликовал в нашей газете статью, в которой призвал верующих отказаться от участия в свадебных церемониях, если один из вступающих в брак является неевреем.
Должен признаться — я даже смягчил этот призыв оговоркой, что запрет не может распространяться на те случаи, когда в брак вступают близкие родственники или же нееврейский партнер прошел гиюр хоть у какого-нибудь раввина.
Одновременно я предложил общине воздержаться от назначения на любые должности в еврейских организациях неевреев или людей, которые состоят в браке с неевреями. Я аргументировал свой призыв тем, что в силу общественного характера как свадебных церемоний, так и должностных назначений, участие представителей еврейского «истеблишмента» в таких свадьбах или его согласие на такие назначения часто равносильно молчаливому поощрению смешанных браков.
Честно говоря, я не потрудился ознакомиться с галахическими источниками, чтобы выяснить, насколько правильны мои рассуждения. Не проконсультировался я и с рабби Хейнеманом. Я просто выразил в своей статье то, что мне подсказывало мое сердце. Мне казалось, что другие, такие же как я, религиозные евреи, думают точно так же. Признаюсь — я не могу припомнить другого случая, когда бы я так серьезно ошибся.
Мой телефон звонил, не переставая. Я получил свыше сотни писем с выражением самого резкого негодования, порой даже откровенной ненависти. За кулисами предпринимались попытки выжить меня из университета.