1 сентября 1986 года
Дорогой дневник.
Сегодняшний день меня окончательно доканал. Сегодня начало занятий в нашем учительском колледж Бейт Яаков (неофициально — Бейт Яаков для старшеклассниц).
Я очень нервничала, потому что там было очень много девочек, а я абсолютно никого не знала и чувствовала себя потерянной в этой громадной толпе. Потом, наконец, я увидела девочек, которых знала по Байит Вагану. Они мне помахали, чтобы я шла к ним Я была им очень благодарна, потому что теперь был хоть за кого держаться. Потому что сколько же может человек смотреть на свои часы, верно? Мама родная как на меня все таращились! Я ужасно беспокоилась как меня примут.
В зале набралось не меньше тысячи девчонок. Все ждали, пока назовут их имена и разделят по классам Моих подружек всех вызвали, а меня нет. Наконец, я осталась в зале совсем одна. Эта женщина, которая всех вызывала, уже хотела ко мне подойти и спросить что я тут делаю, но тут прибежала Браха Поллак и сказала, что учитель в ее классе прочел список, и там есть мое имя! Просто они в суматохе забыли вписать меня главный список. Какое счастье! Я от всей души поблагодарила Всевышнего, что Он послал мне подружек не оставил меня одну.
Когда я шла в класс, я мысленно готовилась, что сейчас на меня все будут смотреть и задавать вопросы
Но никто на меня не смотрел, и никто ничего у меня не спрашивал! Вот так начался мой новый школьный год.
13 октября 1986 года
Дорогой дневник.
Заниматься очень трудно. Самая главная проблема — язык. Мне иногда просто хочется махнуть рукой. Но у меня есть в школе очень хорошая подруга из Америки, Тоби Фридлендер, она живет в Геуле и всегда мне помогает перед контрольными. Она готовит со мной уроки и переводит для меня вопросы из контрольной, даже за счет своего времени. Я бы никогда не написала контрольные, если бы не она.
29 октября 1986 года
Дорогой дневник.
Сегодня произошла очень смешная история. Мы с Мириам Гейслер возвращались на автобусе с Симхат Бвйт а-Шоэва. Напротив нас сидели три маленьких хасидика лет шести. Они сначала разговаривали между собой, а потом один из них поднял глаза и (как обычно) начал таращиться на меня. Другой повернулся посмотреть, чего он таращится, и теперь перед нами было уже два хасидише кинделе, которые таращились на меня в полном обалдении. Потом третий заметил, что эти двое его не слушают, и он вроде как говорит сам с собой, и их стало уже трое — три хасидише кинделе вытаращенными от удивления глазами. Один спросил: «Меир, как ты думаешь, она китаянка?» Тот стал было говорить: «Нет» — но тут Мириам сказала, вроде бы обращаясь ко мне, но вслух, так что они услышал «Вы, бараны, никакая она не китаянка, она еврейка; — и этот Меир договорил: “Нет, она еврейка”. Тот третий хасидик сказал: “По-моему, она сефардка”. А второй: “Может быть, она ашкеназка?” (а ведь я действительно ашкеназка). Третий ответил: “Да нет, разве не видишь, она китайская еврейская сефардка”. Мы с Мириам чуть не лопнули со смеха, а они никак не могли понять, что тут смешного. Так что теперь я могу официально называться “Китайская сефардская еврейка”!!»