– Ну, выдумай что-то, – голос шефа звучал раздраженно. – Она должна находиться у тебя дома в целях ее же безопасности. Но ей об этом сообщать необязательно. Ты знаешь баб, они на ровном месте могут такое сотворить… И не возражай мне, что Наталья не такая – она, может, от «девочковых» девочек и отличается, зато в другую сторону наворотить может столько, что мало никому не покажется.
От кого отличается?! Переспросить, что ли?
Шеф в трубке хмыкнул.
– Что, тебя мое определение смутило? Так это внучки моей… авторство. Ее родители регулярно ругают за то, что она из садика то с побитыми коленями, то в порванной одежде возвращается, и она пояснила, что девочки бывают «мальчиковые» и «девочковые», причем «девочковые» – вообще дуры, и она такой быть не хочет. Ну, оставим на совести моей внучки, кто из них дуры, а кто – нет, но то, что «мальчиковые» девочки тоже умеют напридумать такого, что хоть святых выноси – в этом сомневаться не приходится. Так что не удивлюсь, если Наталья твоя, узнав подробности о Сильвестре, не решит мчаться, с пистолетом наголо, кому-нибудь мстить. Да ладно, это все шутки, а вот то, что ее могут попытаться выследить… Короче говоря, ты меня понял, дальше сам думай. Ты программист, у тебя голова большая. А она должна сидеть у тебя дома, пока я не приеду и сам с ней не пообщаюсь. Только пускай особо не переутомляется, да и вообще – от игры ей лучше пока воздержаться.
Шеф отключился. Слушая короткие гудки, Виктор размышлял. Из дому не выпускать, ничего не объяснять… Это все было бы возможно лишь при одном условии: засадить Наталью за игру. Но шеф велел – «не пущать». Да что там шеф – он и сам побоялся бы сейчас сажать девчонку за компьютер, уж слишком сильно он испугался вчера, когда она потеряла сознание.
Какой-то странный звук. Кажется, это в спальне. Наверное, девчонка пришла в себя. Пытается небось понять, где находится.
Только сейчас Виктор сообразил, что продолжает держать телефонную трубку в руках.
Россия, недалекое будущее. Наталья
В голове у меня поселился дятел, который во что бы то ни стало решил продолбиться наружу. Открывать глаза было больно, к тому же я так и не могла сообразить, где нахожусь: в теле аватара – в марте сорок четвертого, или в своем собственном?
Потолок. Высоко-высоко. Белый. Я – в госпитале? Тихо. Я в комнате – палате, одна? Но ведь в госпиталях такого не бывает. Или все просто спят, потому и тихо? В комнате темно, но я почему-то понимаю: на самом деле просто окна зашторены, а за шторами – день-деньской.
Я медленно сажусь. Голова кружится, но в целом – терпимо. Нет, никакой это не госпиталь, это комната, только не у меня дома. Где я? Судя по всему, я все-таки в своем времени и в своем теле…