* * *
Восемьдесят пять приглашенных в таком большом зале – это немного, мне даже показалось, что гостей пришло мало. Я была рада Брилю и, как только увидела его, сразу поспешила поздороваться. Нина Филипповна вела вынужденную беседу с Верой Григорьевной Абакшиной, и я вывернула шею, чтобы увидеть реакцию тети на появление Льва Александровича. Но, как назло, Марк и Вениамин в самый важный момент закрыли ее спинами.
Осмелятся ли они танцевать?
Сколько этих танцев будет?
Как они будут смотреть друг на друга, кружась по залу?
Вопросы жужжали над ухом, а я их старательно отгоняла. Эдита Павловна когда-то помешала Нине Филипповне выйти замуж за Бриля, и достаточно лишь искры, чтобы бабушка многое поняла…
Я подошла к Симке, с интересом изучающей коктейли, и обвела зал взглядом.
– У твоего дяди такой вид, точно он мечтает кого-нибудь изрешетить пулями или зажарить и съесть, – сказала она и добавила: – Извини, но он очень неприятный.
Семен Германович стоял у окна. На нем был смокинг, сдавливающий тело, явно некомфортный, слишком узкий для полной фигуры дяди. Живот выступал вперед, черная бабочка, несмотря на обычный размер, казалась маленькой и смешной, лицо выражало неприязнь и злость. На высоком блестящем лбу собрались морщины, крупный нос изредка дергался, губы находились в непокое, словно Семен Германович мысленно с кем-то разговаривал. Его внутреннее состояние несколько отличалось от обычного, но я не стала думать об этом и просто отвернулась.
– Возможно, и мечтает, – тихо прокомментировала я, вспомнив о книгах. За прошедшие дни Семен Германович ни разу не напомнил о возвращенном подарке, и я надеялась, он решил сделать вид, что не было с моей стороны никакой «черной неблагодарности». Или дядю одолевали иные проблемы, связанные с изменой Коры…
Скучая в ожидании Павла, Лера одаривала своим вниманием Марка Абакшина. Она вела с ним оживленную беседу, несколько раз шептала что-то на ухо и кокетливо хихикала, потом потянула за рукав к закускам и предложила чокнуться бокалами с шампанским.
– Это что за томный красавчик с твоей сестрой? – поинтересовалась Симка, среагировав на взрыв хохота за дальним столом.
– Марк Абакшин. Свободный художник, – объяснила я.
– Хорошо рисует?
– Женщин и лошадей неплохо.
Симка засмеялась:
– Это о многом говорит!
Я не успела уточнить, о чем это говорит, потому что увидела Максима Матвеева, неспешно приближающегося к нам. Его вид был безупречен, он точно сошел с обложки журнала – красивый, спокойный, приятный, в идеальном смокинге, и внимание многих женщин быстро переключилось на него. Заметив довольное лицо Эдиты Павловны, я вытянулась в струну, готовясь сыграть свою партию.