– Нет, – сказал я. – А ты?
– Камеры не существовало, не так ли?
Я улыбнулся, переворачивая страницу.
– Я осмотрел его карманы сразу после того как он умер. Что-то прокололо мне пальцы. Осколки стекла.
Тобиас нахмурился. Затем, после минутного раздумья, он улыбнулся.
– Разбитые лампочки.
Я кивнул.
– Это была не камера, это была вспышка. Когда Разон фотографировал в церкви, он использовал вспышку даже на улице в солнечный свет. Даже когда предмет был освещён, даже когда пытался снять что-то, что случилось днем, например появление Иисуса из могилы, после воскрешения. Это ошибка, которую не допустит хороший фотограф. А он был хорошим фотографом, судя по фотографиям, что висели в его квартире. У него был верный глаз на освещение.
Я перевернул страницу, потом полез в карман и вытащил кое-что. Поставил на стол. Съёмная вспышка, которую я снял с камеры до взрыва.
– Не уверен, что дело в механизме вспышки или в лампе, но я знаю, что он менял местами лампы, чтобы камера не работала, когда ему этого хотелось.
– Превосходно, – сказал Тобиас.
– Увидим, – сказал я. – Эта вспышка не работает, я пробовал. Не знаю, что с ней. Ты не знаешь, как камеры могли некоторое время работать у людей Моники? Итак, я думаю, у многих камер во вспышках несколько ламп, как например в этой. Подозреваю, что только одна из них подходит для такого рода съёмок. Специальные лампы перегорают быстро, быть может, после десяти вспышек.
Я перевернул несколько страниц.
– Ты меняешься, Стивен, – наконец произнёс Тобиас. – Ты это заметил без Айви. Без любого из нас. Сколько ещё времени пройдёт до того момента, когда ты не будешь нуждаться в нас?
– Надеюсь, это никогда не произойдет, – ответил я. – Не хочу быть таким человеком.
– И всё же ты преследуешь её.
– Всё же преследую, – вздохнул я.
На один шаг ближе. Я знал, на каком поезде отправилась Сандра. Билет выглядывал из кармана её плаща. Я мог бы вычислить номера, очень приблизительно.
Она уехала в Нью-Йорк. Десять лет я охотился за этим ответом, который был лишь крошечной частью гораздо большей охоты. След был десятилетней давности, но это уже кое-что.
Впервые за многие годы у меня появился прогресс. Я закрыл книгу и сел, рассматривая фотографии Сандры. Она была прекрасна. Так прекрасна.
Что-то зашуршало в тёмной комнате. Ни Тобиас, ни я даже не пошевелились, когда невысокий, лысый мужчина сел за стол на свободный стул.
– Меня зовут Арно, – сказал он. – Я физик, специализирующийся на темпоральной интерпретация квантовой механики, теории причинности и общей квантовой физике. Я считаю, у тебя есть работа для меня?