- Налево удобней, короче, - сказал Юзеф, - но там швабы. А направо... Направо их может и не быть.
Юзеф опустился на колени. Я пополз вслед за ним в темноте - свет приходилось экономить. Пальцами вытянутой руки я касался его сапог, чтобы не потеряться в этом подземном лабиринте. Потом мы опять шли рядом по широкому тоннелю, подолгу отдыхали и, тесно прижавшись друг к другу, сидели, уперев ноги в противоположную стену. И снова ползли...
Запах, странный и непонятный, ударил мне в лицо. Юзеф засветил фонарик и пошел быстрее. Я едва поспевал за ним... И только тогда, когда что-то легкое как бы коснулось моего лица, я понял, что этот тревожный, непонятный запах - дыхание земли, свежий ветерок осенней ночи... Он прорывался в наши катакомбы через открытый люк.
Мы лежали рядом, навзничь, плечом к плечу на цементном полу и молчали. Голова кружилась от обилия кислорода, в груди что-то хрипело... Мы смотрели на затянутое тучами небо, вдыхали воздух, слушали тишину.
- Ну, Юзеф, огонь, подземные трубы и чертовы зубы мы прошли! вырвалось у меня. - Теперь в воду!
Я стал торопливо раздеваться. Дрожа от холода и возбуждения, оглянулся на Юзефа.
Он сел и протянул мне руку. Лицо его чуть белело в темноте, видно было, как блестели глаза.
- Да-а-а... - протяжно сказал он. - Эти метры через реку будут не легче километров, что остались позади...
- Пройдем и это!
Мы осторожно спустились по наклонной трубе в холодную воду Вислы.
Над Варшавой стояло темное зарево, но выстрелов не было слышно. Неумолчный бой гремел севернее Праги, на той стороне.
Быстрое течение понесло нас вниз; мы не тратили сил на то, чтобы с ним бороться. Оно нам даже помогало. Мы старались плыть без всплесков и много раз замирали, с головой погружаясь в воду, когда над рекой взлетала ракета. В одном месте мы почувствовали, что плыть стало вдруг трудно - нас так и тянуло ко дну. Это была отмель. Отсюда до берега оставалось метров двадцать... Это было в ночь на 2 октября 1944 года.
Что же касается судьбы повстанцев и самого генерала Бур-Комаровского, то, как я узнал позже, она такова: гитлеровское командование, приняв капитуляцию командования варшавского восстания, всех волонтеров загнало в концентрационный лагерь в Пружкове, что недалеко от Варшавы. Генералу же Бур-Комаровскому, по договоренности, гитлеровцы предоставили самолет, и он вылетел на нем, сначала в Швейцарию, а затем в Лондон...
Варшавская трагедия навеки покрыла позором польских эмигрантских правителей, стала страшным символом банкротства реакционных буржуазных политиков.