Вскоре Калинин со своими разведчиками поехал на хутор, где был расположен штаб одного отряда. Я же остался ждать на заставе своих разведчиков из Лунинца.
Начало светать. Вдруг раздался какой-то шум. Все насторожились. Я подал команду принять круговую оборону, а сам с двумя партизанами решил выдвинуться вперед, ближе к партизанам, находящимся в секретах. Едва мы прошли метров двести, встретили группу каких-то людей. В лесу было еще темно, но я понял из обрывков разговора, что часовые кого-то ведут. Окликнул:
- Шараев!
Шараев узнал мой голос.
- Товарищ капитан, ведем каких-то людей. Говорят - цыгане. Не знаем, можно ли их вести к заставе?
- Ведите!
Я вернулся с партизанами на заставу. Там мы разглядели задержанных.
Старшему было лет около шестидесяти, обросший, черный. С ним мужчина помоложе, четыре девушки и пять старых цыганок.
"Кто они? - думал я. - Откуда взялись?"
Вскоре к нам привели еще шесть человек - трех мужчин и трех женщин.
Мы собрали их всех в группу и отвели на ближайший хутор. Разместили в хате. Я стал выяснять, что за люди, откуда.
Больше всех говорил старый цыган, который назвался Абауровым. Сначала глядел исподлобья, недоверчиво. Только когда узнал, что я командир, сообщил, что все они убежали из Кракова. Было их пятнадцать человек - одна семья. Пятеро потерялись в пути. Старый цыган рассказывал и плакал.
Приехал Калинин. Стали вместе слушать этот горестный рассказ.
- Когда гитлеровцы оккупировали Польшу, многие цыгане старались не вникать в их дела, - рассказывал старик. - "Мы должны плясать, петь, веселить народ" - так говорили они. Я думал иначе и с первых же дней оккупации связался с подпольщиками. Вскоре фашисты стали преследовать нас. Поголовно расстреливали цыган и евреев. А как хлеб доставался? Кровью сердце обливалось, когда приходилось выступать перед фашистами и их прихлебателями!.. Гитлеровцы сначала вели себя нахально. Но теперь фашисты чувствуют себя в Польше неважно - как на пороховой бочке сидят... О парадах уже и думать забыли...
Выступая перед немцами, я собирал нужные сведения, сообщал их подпольщикам. Эсэсовцы что-то заподозрили, арестовали меня, моих дочерей и других цыган из нашего хора. Мы ждали: вот-вот расстреляют.
Как-то вечером приходит в тюрьму офицер в сопровождении четырех эсэсовцев, кричит: "Поднимайтесь! Следуйте за нами".
Нас погрузили в грузовики и подвезли к какому-то особняку. В просторном зале, у окна, в большом кресле сидел полковник, как мы потом узнали, по фамилии Штрубе, около него стояли пять офицеров. Они пили коньяк и вино, говорили, что Россия будет через месяц у ног Гитлера... Мы пели, плясали. А что было делать? Откажешься - расстрел!