— Чтоб вы разбились по дороге!
— Чтоб ваш язык отсох! — вынужден был крикнуть Поликарп Семенович. И тут же, приняв окончательное решение, крикнул похлеще: — С этого дня я живу самостоятельно! Завтра же все разделим!
Теперь Поликарп Семенович считал, что ему нужно срочно вернуться домой, иначе Олимпиада Ивановна уже вполне может думать, что ее проклятие сбылось и что он лежит где-нибудь в морге.
Поликарп Семенович поднялся с обочины, намереваясь сообщить Колотухам, что больше не может ждать. Но тут вдалеке показалась машина и все закричали:
— «Волга», «Волга»!
Потом все увидели, что «Волга» зеленого цвета, и снова закричали:
— Едут, едут!!
Все взялись за руки и перекрыли дорогу.
«Волга» остановилась. Но это было такси, и в нем сидел Сергей Музы́ка с другом. Настя и Петро узнали Сергея, а Сергей узнал их. Они сказали Сергею, что ждут сына с молодой женой на такой же «Волге» зеленого цвета, а он сказал, что провел с другом два дня в Чернигове: смотрели город, смотрели пушки, оставленные Петром Первым после Полтавской битвы в Чернигове, на валу, где теперь городской парк.
— Может, и Толика нашего встречали? — с надеждой спросила Настя.
Сергей Музы́ка ответил, что Толика, к сожалению, не встречали. Настя и Петро пригласили Сергея с другом на свадьбу, и те уехали.
После этого Поликарп Семенович сказал, что больше ждать не будет.
— Поликарп Семенович, хоть десять минуточек еще, — взмолилась Настя. — Они вот-вот будут.
— Извините, но не могу, — вежливо ответил Поликарп Семенович. — Вы не учитываете того факта, что машина с часу дня стоит на солнце.
Он сел за руль, а за ним и все другие сели в машину.
— Не волнуйся, Настенька, — успокаивал жену Петро. — Что ж мы в самом деле будем торчать на дороге? Там люди давно собрались, а хозяев нет. Некрасиво. Мы свадьбу начнем, а они подъедут.
— Ох, правда, там же люди ждут! — сказала Настя, будто только сейчас очнулась, — И верно: мы начнем, а Толик с Людой подъедут.
В этот день в доме Серобаб было так глухо и тихо с утра, будто и не предвиделось у них никакой свадьбы.
Меж тем все семейство находилось дома: Саша и отец с матерью. Груня поднялась ни свет ни заря и возилась по хозяйству: кормила свиней, кур и индюков, потом возилась на кухне, готовя завтрак. Гнат проснулся позже, слазил на чердак, достал старый велосипед с облупленной рамой и «восьмеркой» на переднем колесе, унес его за хату, к той стене, куда падало раннее солнышко, взялся прямить спицы и клеить полопавшиеся камеры.
Саша тоже проснулась с рассветом, но не выходила из своей угловой комнатки, где крепко пахло розами, стоявшими в кувшине на подоконнике. Это были поздние и уже последние розы лета, им оставалось продержаться на кусте день-два. Саша срезала их, все шесть черновато-пурпурных роз, бросила в кувшин таблетку пирамидона, и розы жили в воде уже пятый день, не уронив ни одного бархатистого лепестка.