Волан уже приканчивал одну бутылку вина, припрятав вторую на будущее. Если верить ему, то пристрастие к вину, вовсе не было проявлением пьянства. Все мастера пили, даже если не испытывали от этого удовольствия, но все по разному. Просто вино способствовало ускоренному восстановлению сил. Правда, тут стоит заметить, что у Волана это было небольшой слабостью, которой он с удовольствием потакал. С другой стороны, а почему бы и нет, если ты можешь контролировать процесс опьянения, в независимости от количества выпитого.
В этот момент к помещение вошел Дэн. Так как тут находился посторонний, он вытянулся в струнку и хлопнув кулаком правой руки по левому плечу, доложил.
– Сэр, караульными доставлен человек который просит препроводить его к вам. Он говорит, что его послал Рем.
– Рем? Что могло… Давай его сюда,– молодой барон тут же покрылся бледностью, а в его глазах появился страх.
– Да, сэр.
Посыльным оказался грязный и потасканный оборванец, с лицом и телом испещренными язвами. Видок у него был не из лучших, сразу видно что путешествие его измотало изрядно. Впрочем, могло ли быть иначе. Если Рем решил отправить посланца к Георгу, то только по крайней нужде и только если приключилась беда с матушкой. Именно на такой случай Георг и рассказал одному из воровских заправил Хемрода, и по совместительству другу детства, как именно можно будет его найти в случае крайней нужды.
– Кто ты?– Как не возбужден был Георг, но он не забывал об осторожности.
Все же памфийцы были далеко не дураками, ведь они могли устроить ему западню. Зачем гоняться за дичью и пытаться взять ее там, где ей знаком каждый уголок, когда можно вывести туда, где без труда захлопнуть ловушку.
– Вы разве не помните меня, сэр. Я сын башмачника Якоба, Джеб. Вы правда постарше были.
– Все, вспомнил. Говори.
– Дык, матушка Аглая в беде.
– Ты толком говори. Что случилось?
– Дык, пока-то ничего. Как жила в трактире у Адама, так и живет. Но слушок по городу нехороший пошел. Мол барон Клод, это шпион главный памфийский, значит. Дык он сказывают ведает, что матушка Аглая, ваша матушка и что коли вы не сдадитесь, то он ее в кандалы и на судилище.
– Не посмеет,– убежденно произнес Георг. Правда при этом было непонятно, к себе он обращается или к окружающим.
– Дык, может и не посмеет, только окрест трактира теперь два десятка солдат ошивается. Как матушка Аглая куда идет, так они следом. Трогать не трогают, но и из виду не упускают. Матерые бойцы, ветераны. Народ заволновался было, но как глянули, что никто ее не трогает, так вроде поспокойней стали.