— Телеграмма! Пошлите ее тотчас же, по телефону. В таких случаях нельзя долго думать — начнете все тщательно взвешивать да разбирать по косточкам и угробите идею, которая возникла, как лава из вулкана, и потому должна быть осуществлена прежде, чем остынет. И знаете что, дружище? Поеду-ка и я с вами. Если вы, конечно, не возражаете…
— Но ведь вы не охотник?
— Вам-то что?
— Если вы, по меньшей мере, будете соблюдать правила, обязательные для охотников…
— Идет! — заявил мой собеседник и взмахнул рукою так, что едва не уронил со стола бокал с вином. — Только имейте в виду: я буду не один.
— Что? Еще охотник?
— Не угадали. Речь идет о даме — о Хельми!
— Гм… — проворчал я, — этого еще не хватало! Разумеется, я не против женщин, но зимой на охоте это так утомительно и…
По правде-то говоря, я не выношу женщин на охоте. Не умеют стрелять, шумят, путаются под ногами… Шервиц, словно угадав мои мысли, сказал с легкой усмешкой:
— Вы не знаете Хельми. Настоящая спортсменка. На лыжах бегает, как мышь… Ха, ха, ха! Кроме того, отлично метает копье, стреляет из лука, ездит на коне. И все с большим подъемом и желанием… Одним словом, для нее это будут новые впечатления. Но, впрочем, все зависит от вас…
Что мне оставалось делать?
— Согласен, — сказал я, — правда, надо еще договориться с Куриловым. Без него я как без рук. Подождите, сейчас позвоню, что он скажет.
К счастью, Курилов был дома и после короткого размышления согласился с моим предложением. Сказал только, чтобы я взял на себя заботу известить по телеграфу Богданова и попросить организовать небольшой заячий гон.
Хельми приняла приглашение с восторгом. И как моя супруга ее ни отговаривала, ссылаясь на трудную дорогу, она, словно маленькая девочка, радостно хлопала в ладоши.
Когда гости отправились домой, было уже поздно, и только теперь у меня, наконец, нашлось время поразмышлять.
Что и говорить, заманчиво выяснить, был ли Хельмиг за день или за два до нашего приезда в тех местах и он ли бросил лайку на произвол судьбы. И кто вообще его позвал на охоту в столь отдаленные угодья? Из представителей лесной охраны никто без разрешения лесничего не мог пригласить иностранных гостей. Следовательно, у Хельмига должны были быть знакомые среди местных охотников, а тех, по словам Курилова, всего несколько. Почему он умолчал о пропаже лайки, о чем, кстати, до сих пор он или другой ее хозяин так и не заявил в общество охотников и не поместил объявление в ленинградских газетах? Совершенно неправдоподобно, чтобы Хельмиг не сделал этого только потому, что боялся уронить свой охотничий престиж — предположение Шервица на сей счет не стоит ломаного гроша.